«Я каюсь и прошу прощения...»

Не будет сегодня привычного зачина. Во-первых, потому что новость пришла не из Чечни, а из Лондона. Во-вторых, не уверен, что эта новость — из числа хороших. Ушел из жизни Борис Березовский. Как и при каких обстоятельствах — пока неясно. А с телеэкрана уже льется радость по этому поводу: «Кончились, ушли лихие девяностые!»

…Березовский пришел на Кавказ в 1996-м, после окончания «первой чеченской», и не как олигарх и бизнесмен, но как представитель государства Российского, заместитель секретаря Совета Безопасности. В этой должности он пробыл чуть больше года — с конца октября 1996-го (вскоре после отставки Александра Лебедя с должности секретаря Совбеза) и до начала ноября 1997-го. Тогда только начиналась эта эпидемия — массовый захват людей с целью получения выкупа. Тогда еще оставались в заложниках российские военные, плененные в ходе войны. До вывода российских войск из Чечни оставалось два месяца. Но за эти два месяца, за ноябрь и декабрь, ничего не было сделано для их освобождения. Как, впрочем, ничего не было сделано за предшествовавшие сентябрь-октябрь, за первые два месяца после Хасавюртовских соглашений. Россия стремилась побыстрее уйти из Чечни, не заботясь ни о восстановлении разрушенной республики, ни о становлении там хоть какой-то власти, ни о сотнях тысяч беженцев за пределами Чечни, ни об остававшихся в республике русских, ни об остававшихся заложниках.

Что изменилось с приходом Березовского? По своей привычке энергично «решать проблемы» он занялся самой кричащей на тот момент проблемой — проблемой заложников. В декабре 1996-го на границе Чечни и Дагестана были взяты в заложники пензенские омоновцы. Перед самым выводом войск никому они не были нужны. Были освобождены потому, что Березовский встретился с Салманом Радуевым и заплатил. А 19 января 1997 года в Чечне была захвачена съемочная группа канала ОРТ — Роман Перевезенцев и Вячеслав Тибелиус. Спустя месяц они вернулись в Москву — потому что Березовский опять заплатил. И еще раз так было. И еще.

Каждый раз это было решением проблемы. Но Борис Березовский — математик — обязан был проверить это решение на допустимость. Он освобождает этих заложников. Платит похитителям, а не законной власти. То есть дает им денег на подготовку новых похищений, а не на борьбу с террористами и похитителями. Прочим бандитам он демонстрирует возможность и доходность «торговли черным деревом», сиречь живым товаром. То есть тем самым Березовский запускал этот преступный рынок.

Так, освободив себя от грязной и разлагающей химеры проверки своих решений и действий, «эффективный политик» выигрывает фигуру и проигрывает партию.

Эту ошибку он повторял и повторял снова и снова, пока не потерял все.

Почти десять лет назад, летом 2003-го, мне довелось встретиться с Борисом Березовским в Лондоне. Я был свидетелем на экстрадиционном процессе Ахмета Закаева. В этом деле все было просто. При рассмотрении на открытом и состязательном судебном заседании десять из десяти эпизодов, вменявшихся Закаеву российской прокуратурой, оказались сфабрикованы. Березовский поддерживал защиту Ахмета. Ему за это воздалось. После решения о предоставлении убежища Закаеву британские власти уже без судебных слушаний дали таковое и Борису Абрамовичу.

После заседания, за обедом, Березовский, среди прочего, недоумевал: почему многие неправительственные организации не берут от него деньги? Тогда ему были высказаны эти простые и отвлеченные соображения из курса школьной математики. О том, что все решения системы уравнений нужно проверять: лежат ли они в области определения? Или за пределами этой области, где сами уравнения — и тем самым их решения — теряют смысл? Борис Абрамович единственный за столом понял, о чем идет речь. Понял. Обиделся. Ушел.

Теперь он ушел совсем.

Неужели вместе с ним «кончились, ушли лихие девяностые?» Вряд ли. Они-то как раз остались. Несмотря на Эдипов комплекс российской власти: путинский режим «подлых нулевых» отрицал очевидную генетическую связь с «лихими девяностыми», а также — лично и отдельно — с Борисом Березовским, одним из режиссеров «операции «Преемник».

Кстати, совсем иначе обстоят отношения Кремля и Грозного: Рамзан Кадыров непременно подтверждает верность Владимиру Путину, от которого производит свою власть.

А тот, кто ушел сегодня, — тот ли человек, что десять или пятнадцать лет назад? Тот ли самый Борис Березовский?

Вот что он писал год назад, 26 февраля 2012-го, в Прощеное воскресенье: «...Я каюсь и прошу прощения за алчность... Я каюсь и прошу прощения за попранную мной свободу слова... Я каюсь и прошу прощения за то, что привел к власти Владимира Путина. За то, что обязан был, но не смог увидеть в нем будущего алчного тирана и узурпатора, человека, поправшего свободу и остановившего развитие России. Многие из нас не распознали его тогда, но это не оправдывает меня. Простите меня. Больше мне себя винить перед Россией не в чем. Я понимаю, что покаяние — не только слово, но и дело. И оно последует».

Александр Черкасов — председатель Совета Правозащитного центра «Мемориал»

Источник: Эхо Кавказа. 2013. 24 марта