Иван Непомнящих. Свидетели защиты

Предыдущее заседание по делу состоялось 18 ноября. Тогда прокурор Костоев кратко пересказал протоколы допросов некоторых потерпевших и свидетелей, перечисляя только самое важное. По просьбе Ивана Непомнящих прокурор зачитал его замечание в протоколе о том, что полицейский Климов лжет, когда утверждает, что якобы опознал Ивана. Кроме того, прокурор огласил положительную характеристику с места работы Непомнящих, в которой отмечалось, что он не имеет доступа к государственной тайне.

Общественный зищитник Шаров-Делоне попросил прокурора полностью огласить и медицинскую справку, в которой зафиксированы ссадины и синяки Непомнящих, полученные после задержания 6 мая. Далее Костоев изучил копии приговоров участникам Болотного дела и зачитал постановление о выделении дела Непомнящих в отдельное производство. После чтения протоколов в зале суда начался долгий просмотр видеоролика «Полтора часа на Болотной». Видео досмотреть не успели, и на криках «Позор!», доносившихся из колонок, заседание завершилось.

Пока собравшиеся в зале ждут судью, пристав одергивает одного из зрителей, который прислонился к кнопке сигнализации на стене: «Товарищ, который сидит в углу, не нажимайте кнопку сигнализации. У нас там православные казачки, они очень нервные».

В суд пришла давать показания Екатерина Власова, представитель «Дирекции жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства» ЦАО Москвы. Прокурор обращается к ней:

— Екатерина Николаевна, что вам известно о размере причиненного ущерба в результате неправомерных действий участников общественного мероприятия, которое имело место быть на Болотной площади 6 мая? Вы помните размер ущерба?

— По-моему, около 28 миллионов рублей.

В такую стоимость был оценен ремонт асфальта, который якобы повредили демонстранты на Болотной площади. Гособвинитель просит суд разрешить ему показать Власовой письмо на имя начальника Центра «Э» от директора учреждения, где говорится о размере причиненного ущерба. Ей демонстрируют документ.

— Кто занимается составлением смет и расчетов?

— Сметный отдел в первую очередь. В мои должностные обязанности входит правовое сопровождение деятельности организации — это государственное казенное учреждение по благоустройству.

— В вашу компетенцию входит расчет ущерба?

— Нет.

— Предъявлялись ли исковые заявления по факту причиненного ущерба?

— Нет.

Защитник Шаров-Делоне интересуется у Власовой, были ли составлены все необходимые документы, чтобы составить смету по результатам событий 6 мая 2012 года? «Акт о нанесении ущерба и дефектные ведомости?».

Власова утвердительно на вопрос ответить не может.

— Может ли быть нанесен ущерб имуществу, стоимость которого равна нулю?

Этот вопрос судья снимает и говорит, что он носит оценочный характер.

Представителю потерпевшего показывают смету по ремонту дорожного покрытия Болотной набережной. «В составленной смете полная стоимость работ – и она подписана со стороны дирекции – составляет 8 с лишним миллионов рублей, а заявленные претензии – более 28 миллионов. Можете ли вы объяснить разницу?» — интересуется Шаров-Делоне.

— Во-первых, полагаю, разница в площади. Во-вторых, здесь в смете стоит корпорация «Руслан-1», полагаю, что ремонт был произведен до событий.

По мнению Власовой, после 6 мая асфальт на площади нужно было ремонтировать уже полностью, отсюда и такая стоимость.

— Когда заступил на должность директор Бирюков, который подписал эту смету?

— Не знаю.

— Уже после 6 мая. Так что эта смета была за ремонт после 6 мая, получается.

Судья Алексей Кавешников говорит, что не может понять, какое это имеет отношение к обвинению, предъявленному Непомнящих. Он просит «более конкретно к сути событий, которые мы сегодня обсуждаем». «Исковых требований к Непомнящих не предъявлено, поэтому о каком расчете причиненного ущерба может идти речь? У нас не гражданское дело, а уголовное», — ворчит судья.

— Скажите, вы юрист. Какими документами среди переданных департаментом органам следствия вообще подтверждается факт ущерба? — спрашивает Шаров-Делоне.

— Снимается вопрос, — говорит судья. — Мы исследовали материалы дела, и можно к ним обратиться еще раз. Поэтому экзаменовать представителя потерпевшего вижу нецелесообразным. Ничего нового она не представляет. Все, что представлено, мы это все исследовали.

В суде оглашается документ о назначении Бирюкова Владимира Владимировича на пост директора компании 13 июля 2012 года. Власову, которая не желает принимать участие в дальнейших заседаниях, суд отпускает.

Стороны обсуждают потерпевших, которых не удалось надлежащим образом известить о проведении судебных заседаний. «Дабы ускорить рассмотрение дела», прокурор просит огласить показания тех потерпевших, которых все-таки уведомили, но они не явились и никак не отреагировали.

«Сторона защиты не возражает. Кроме того, хотелось бы сказать по поводу свидетелей потерпевших, которых не удается уведомить – в принципе, стороны защита не возражает и против оглашения их показаний», — говорит адвокат Ольга Чавдар.

Гособвинитель просит также разрешить ему огласить показания потерпевшего Валентина Яструбинецкого, который уже скончался.

— Его нет в списке, — замечает судья.

— Его вообще уже нет. А его показания есть, — меланхолично отвечает прокурор.

Но пока что в суд пришла свидетель защиты Ольга Николаенко, сначала допросят ее.

— Скажите, вам знаком подсудимый? — спрашивает ее адвокат Чавдар.

— Лично не знакома, но я его видела 6 мая 2012 года на митинге на Болотной.

Свидетель рассказывает, что в тот день колонна на митинге двинулась с некоторым опозданием. Уже на Болотной она пошла в сторону Лужкова моста, где слышала разговоры и крики о том, что кого-то бьют. Тогда Николаенко вернулась к дереву, на котором сидел ее знакомый фотограф. Дерево было недалеко от кинотеатра «Ударник»: там, где на набережной спуск и деревья возле Малого Каменного моста. Там она остановилась.

«Я подошла. Там стоят люди. Там был спуск, в толпу клином врезались сотрудники полиции в амуниции. В какой-то момент этим клином меня сбило с ног. Клином – это я условно. Они врезались с разбегу, они были в шлемах и с палками. Меня попытался поднять человек, но его схватили и унесли куда-то. Потом меня поднимали другие люди, и среди них был юноша, который сейчас сидит здесь», — вспоминает свидетель.

После этого Николаенко больще этого юношу на площади не видела, только потом на фотографиях.

— Поясните подробнее. После того, как подсудимый помог вам подняться, какие действия с его участием происходили?

— Я отошла вправо, потому что я боялась упасть. А он пошел в сторону, где проходило задержание первого поднимавшего меня человека. И этот юноша вместе с другими людьми подошел туда, к спинам сотрудников полиции, и через пару минут его задержали.

— Вам известна причина задержания?

— Нет. Но в этот момент задерживали многих молодых мужчин.

Николаенко вспоминает, что в этой время люди кричали «Позор!» и происходила словесная перепалка между толпой и полицией.

— Непомнящих вел себя агрессивно?

— Нет.

— В момент задержания Непомнящих оказывал сопротивление сотрудникам полиции?

— Я видела, что людей сразу скручивали и уносили. Не то что их просили куда-то там пройти.

— Вы можете пояснить основную причину задержания граждан?

Свидетель говорит, что, по ее ощущениям, задерживали просто молодых мужчин. Вспомнить, во что был одет Непомнящих, она точно не может — «в темное».

— Те две минуты, когда вы наблюдали до задержания Непомнящих, он был в капюшоне или без? Вообще у него куртка была с капюшоном?

— По-моему, нет. Я помню темные волосы.

Николаенко рассказывает, что после задержания Непомнящих она находилась на Болотной площади еще очень долго, потому что не понимала, как оттуда выйти. Потом ее и других людей полиция окружила кольцом и повела, как они думали, к метро. Однако вместо этого полицейские задержали и ее, и всех остальных — это было где-то в 20:00, уже с другой стороны реки.

По словам свидетеля, в тот момент уже никакой агрессии со стороны полиции не было, им просто говорили «идите вперед, потом направо, налево…»

В итоге Ольгу Николаенко привлекли к административной ответственности, присудив ей штраф 500 рублей, «по-моему 19.3, наверное за сопротивление сотрудникам полиции».

«В протоколе говорилось, что я кидалась дымовыми шашками, бутылками, прорвала кордон ОМОНа», — вспоминает свидетель, чем вызывает смех в зале.

— Оттуда, где вы находились, был ли вам виден какой-то выход с площади? — спрашивает Шаров-Делоне.

— Нет. Прямо был «Ударник», там происходили столкновения и туда идти было страшно. Сзади всё было оцеплено.

Она рассказывает, что не видела, как люди бросали в сотрудников полиции дымовые шашки, бутылки и другие предметы, но при этом она видела дым и раздробленный асфальт, но не знает, кто и как его раздробил. В какой-то момент свидетель также видела уже лежащие туалетные кабинки. Шаров-Делоне:

— Видели ли вы применения силы и спецсредств к демонстрантам?

— Да. Там, где я видела только спины сотрудников полиции, дубинки взлетали в воздух. Было понятно, что с ними делают. Это не была какая-то агрессивная толпа. Это были растерянные люди, которые не понимали, что происходит.

Николаенко вспоминает, что видела на людях «какие-то ссадины», у нее самой оторвалась подошва в толпе, «собственно каких-то столкновений» она не видела. Сотрудников скорой помощи она также не видела. Прокурор:

— Цель вашего нахождения на митинге?

— Выражение гражданской позиции.

— В помните конкретные действия Непомнящих после того, как он вас спас? Когда он подошел к группе людей, среди которых вы видели спины и обмундирование сотрудников полиции, вы видели, что он конкретно там делал?

— Ничего не делал, стоял.

Больше вопросов к свидетелю нет, и ее отпускают.

У защиты еще один свидетель — популярный психолог Людмила Петрановская. Она рассказывает, что 6 мая 2012 года принимала участие в шествии. «Мы шли в начале колонны, — вспоминает она. — В тот момент, когда мы думали, что сейчас выйдем на Болотную площадь, оказалось, что все огорожено. Мы уперлись в цепь оцепления у кинотеатра «Ударник», возникла давка, потому что люди сзади еще не понимали, что не пройти. Сзади напирали, я оказалась прижата. Возникла очень нехорошая ситуация, выйти было некуда. Мы уговаривали цепь отойти хотя бы на пять метров, они не слушали. Было довольно жарко, воды не было, вокруг были люди, в том числе и пожилые, кому-то стало плохо».

По ее словам, на площади «кто-то пытался садиться, но это было невозможно, потому что сидящий человек занимает место больше, чем стоящий». «В какой-то момент толпа пошла отодвигать цепь оцепления. Когда прорвались, стало посвободнее».

После этого Петрановская прошла к началу Болотного сквера. «После этого начались какие-то странные события. Омоновцы, не те, которые были в оцеплении, а другие – на голову выше, большие, врезались в толпу, направо-налево дубинками всех колотили. Люди были к этому не готовы, люди же шли на разрешенную акцию. Много было пенсионеров, девушек в летних юбках длинных. У многих было шоковое состояние. Люди не понимали, по какому принципу задерживают».

Свидетель рассказывает, что сначала полиция просила людей не нарушать порядок и пройти к месту проведения акции, но это было физически невозможно. А в тот момент, когда начались задержания и избиения, стоял такой крик, что ничего уже не было слышно.

Шаров-Делоне спрашивает о скоплении толпы и прорыве полицейской цепи:

— Могла ли полиция отодвинуться? Было ли за ними пустое место?

— Да, было. Сто-двести метров пустого места. Мы уговаривали их отодвинуться. Одному пенсионеру стало плохо, его даже не выпустили туда, чтобы вызвать скорую. Не было диалога никакого.

Петрановская говорит, что она не видела, чтобы граждане совершали какие-либо противоправные действия перед тем, как их задержали. Задерживали в основном мужчин. Свидетель была на Болотной площади до самого конца митинга, пока около 19:00 их не начали вытеснять. У Петрановской было ощущение, что было «три разных ОМОНа» — последние, те, кто вытеснял, были «такие корректные». Они рассекали цепочками толпу на сегменты и вытесняли людей в сторону Якиманки.

По словам свидетеля, она видела, как шестеро омоновцев избивали одного мужчину. В какой-то момент он потерял сознание, и люди вокруг кричали: «убили, убили, убили!». В этот же момент омоновцы подхватили его и куда-то унесли. Она видела, как полиция наносила демонстрантам удары не только по рукам и ногам, но и по головам и туловищу

При этом она не видела, как полицейским оказывали медицинскую помощь. Прокурор:

— Вам был известен маршрут этого мероприятия, включая шествие и митинг? И где вы про него узнали?

— В интернете, — отвечает Петрановская и описывает предполагавшийся маршрут «Марша миллионов».

— В своих показаниях вы постоянно обращаете внимание на то, что шествие уперлось в оцепление. Сотрудники полиции загородили выход на Болотную площадь?

— Я не могла это видеть. Я была с левой стороны широкой колонны.

— Вы сказали, что слышали, как в начале сотрудники полиции говорили «не нарушать» и «проходить к месту проведения акции». То есть они просили пройти?

— Это было физически невозможно.

— По каким причинам?

— Я не знаю.

Больше вопросов к свидетелю нет, и ее отпускают.

Прокурор возвращается к показаниям потерпевших, которые он кратко пересказывает. Так, потерпевший полицейский Евгения Андрианов рассказывал на следствии, что «видя агрессивно настроенных граждан, им был отдан приказ всех отодвинуть назад». «Как только мы сдвинулись, в нашу область полетели камни и бутылки. Я почувствовал, что в мою щеку попал тяжелый кусок асфальта», — вспоминал он.

Полицейский Антонов указывал, что он был вооружен резиновой палкой, и что на Болотной «люди вели себя агрессивно», бросали с задних рядов различные предметы и призывали к насилию в отношении представителей власти.

«Были граждане, которые пытались нас вытеснить, хватали нас за форменное обмундирование, у меня вытащили резиновую палку. Видел, как двое людей, стоящих слева, принесли газовый баллончик», — рассказывал он. Из баллончика ему брызнули в лицо, дальше он ничего не видел.

Потерпевший Олег Бадмаев говорил про людей в масках и «провокаторах». По его словам, люди начали напирать на цепь полиции, кидать дымовые шашки и посторонние предметы. После этого они начали задержания. Бадмаев утверждает, что его ударили металлическим прутом.

По словам полицейского Алехина, была дана команда на задержание лиц, совершавших противоправные действия. В его шлем ударился камень. Потерпевший Гудков вспоминал, что митингующие выкрикивали различные лозунги, часть из них стояла на мосту, в сотрудников омона летели различные предметы, в него самого попали куски асфальта. «Меня, как и других сотрудников ОМОН, толкали и хватали за одежду, пытались сорвать каску и бронежилет. Видел, как каски и бронежилеты срывали с других».

«Прямо передо мной упал светлый баллончик, из него пошел сильный газ, у меня появилось резкая боль в глазах и затошнило. От данного газа у меня до сих пор болят глаза. Тогда я сразу перестал видеть», — говорил Гудков. Ему поставили диагноз химический ожог глаза.

Евгений Булидов утверждал, что на площади люди в черных масках, которые «пытались прорвать оцепление и целенаправленно кидали в полицию камни, пластиковые палки, бутылки с зажигательной смесью и дымовые шашки». Булидов упал и кто-то нанес ему удар в область подбородка, повредив три зуба.

Прокурор зачитыват показания уже скончавшегося пенсионера Валентина Яструбинецкого, у которого 6 мая после попадания «коктейлем Молотова» загорелись брюки. В протоколе описывается маршрут шествия до тех пор, пока колонна не остановилась. Яструбинецкий остановился у оцепления, которое вскоре прорвали, и Яструбинецкого вынесло на площадь перед «Ударником». Там-то в него и попали зажигательной смесью.

В интервью журналу The New Times Яструбинецкий рассказывал, что прохожие и полицейские сбили пламя, однако когда он стал искать машины скорой помощи, но их нигде не было. «Наконец, доковылял до двух гаишников, показал им ногу, и они вызвали скорую. Полчаса мы ждали, потом врачи меня посмотрели, наложили освежающую повязку с мазью и повезли в Склифосовского. Но почему на площади не было скорой помощи?»

Заседание заканчивается. Суд продолжится 8 декабря в 10:00, затем заседания состоятся 16 и 17 декабря в 9:30.

Источник