Дело 26 февраля

• Асанов Али Ахмедович родился 7 июля 1982 года в Самаркандской области Узбекской ССР, проживал в с. Урожайное в Крыму. Образование высшее, женат, воспитывает четверых малолетних детей, работал торговым представителем ООО «Статус». Имеет двойное гражданство (РФ и Украина), есть российский паспорт. Обвиняется по ч. 2. ст. 212 УК РФ («Участие в массовых беспорядках»), находился под стражей с 15 апреля 2015 года, 6 апреля 2017 года переведён под домашний арест. 19 июня 2018 года приговорён к 4 годам 6 месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком 3 года, оставался под домашним арестом до 14 февраля 2019 года до вступления приговора в законную силу.
• Дегерменджи Мустафа Бекирович родился 22 мая 1989 года в с. Переваловка Судакского района Крымской области Украинской ССР, проживал в с. Грушевка (г. Судак). Не женат, работал торговым представителем в ООО «Статус». Имеет двойное гражданство (РФ и Украина), есть российский паспорт. Обвиняется по ч. 2. ст. 212 УК РФ («Участие в массовых беспорядках»), находился под стражей с 7 мая 2015 года, 6 апреля 2017 года переведён под домашний арест. 19 июня 2018 года приговорён к 4 годам 6 месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком 3 года, оставался под домашним арестом до 14 февраля 2019 года до вступления приговора в законную силу.
• Чийгоз Ахтем Зейтуллаевич родился 14 декабря 1964 года в Самаркандской области Узбекской ССР, проживал в Бахчисарае. Образование высшее, в официальном браке не состоит. Гражданство указано в обвинительном заключении как двойное (Россия и Украина), личность удостоверяется по паспорту гражданина Украины. Осуждён к 8 годам колонии общего режима по ч. 1. ст. 212 УК РФ («Организация массовых беспорядков»). Находился под стражей с 29 января 2015 года по 25 октября 2017 года, когда был помилован и вышел на свободу.

Суть обвинения

Ахтем Чийгоз обвиняется в том, что разработал и воплотил план массовых беспорядков, «подыскав» для этого сторонников «Меджлиса», дав указания им применить насилие к сторонникам «Русского единства» путём избиений и создания давки, а затем проникнуть в здание Верховного совета, где они «выкрикивали антиправительственные лозунги» и уничтожали имущество на сумму около 10 тыс. руб.

Вину не признал.

Али Асанов, согласно обвинительному заключению, «находясь на площадке перед зданием Верховного Совета, действуя умышленно, во исполнении требований Чийгоза А. З. о применении насилия, системно передаваемых митингующим, реализуя свой преступный умысел, направленный на участие в массовых беспорядках... игнорируя законные требования представителей власти сотрудников ГУ МВД Украины в Автономной Республике Крым о прекращении противоправных действий, применил насилие в отношении И., а именно нанёс последнему не менее одного удара рукой по телу, чем причинил потерпевшему физическую боль». При этом И., по имеющейся информации, на дату событий являлся гражданином РФ. Асанову также вменяют участие в организованном и умышленном создании давки.

Вину признал частично. Участие в массовых беспорядках отрицает. Утверждает что пытался ударить потерпевшего, так как узнал в нём человека, который ранее кинул в него бутылкой, но полагает, что удар не достиг цели. Таким образом, считает себя виновным в покушении на причинение лёгкого вреда здоровью.

Мустафа Дегерменджи, согласно обвинительному заключению, «находясь на площадке перед зданием Верховного Совета, действуя умышленно, во исполнении требований Чийгоза А. З. о применении насилия, системно передаваемых митингующим, реализуя свой преступный умысел, направленный на участие в массовых беспорядках... игнорируя законные требования представителей власти сотрудников ГУ МВД Украины в Автономной Республике Крым о прекращении противоправных действий, применил насилие в отношении Ш., а именно нанёс последнему не менее одного удара ногой в область живота, чем причинил потерпевшему физическую боль». Дегерменджи также вменяют участие в организованном и умышленном создании давки.

Вину не признал. Признал, что ударил потерпевшего, заявляет, что готов принести извинения и компенсировать материальный ущерб.

Ход дела

Первым обвиняемым по «делу 26 февраля» стал Ахтем Чийгоз, которого обвинили в организации массовых беспорядков. Чийгоз был задержан 29 января 2015 года. Впоследствии российские силовики провели ряд задержаний по делу. Трое фигурантов были освобождены из СИЗО под поручительство, один признал вину и получил условный срок. В настоящее время под домашним арестом остаются Али Асанов и Мустафа Дегерменджи. Ахтем Чийгоз был освобождён и передан Турции в конце октября 2017 года.

1 ноября 2015 года родственники Дегерменджи сообщили, что следователь СКР предлагал ему освобождение из-под стражи в обмен на показания против Чийгоза.

7 декабря 2015 года российский прокурор Крыма Наталья Поклонская утвердила обвинительное заключение в отношении фигурантов дела, 28 декабря началось разбирательство по существу.

6 апреля 2017 года Центральный районный суд города Симферополя принял решение освободить Али Асанова и Мустафу Дегерменджи под домашний арест.

11 сентября 2017 года Чийгоз был признан виновным и приговорён Верховным судом Республики Крым к 8 годам колонии общего режима.

25 октября 2017 года Ахтем Чийгоз вместе с ещё одним из лидеров крымскотатарского Меджлиса Ильми Умеровым были освобождены и переданы Турции.

Основания признания политзаключёнными

1. Расследование дела ведётся с грубым нарушением международного и российского права

Следствие создаёт видимость законности уголовного преследования за события, произошедшие на территории другой страны, путём включения в список потерпевших людей, которые были гражданами РФ на 26 февраля 2014 года. По данным адвоката Николая Полозова, таких людей двое, также нет данных о гражданстве ещё 14 потерпевших на дату событий (всего потерпевших 79, не считая двоих погибших, российскими гражданами не являвшихся). Оба этих потерпевших граждан России подтверждают нанесённый им вред только словами, к врачу они не обращались, судмедэкспертиза не проводилась. мы вынуждены отметить искусственность этой конструкции, позволяющей проводить сколь угодно масштабные политически ангажированные процессы над гражданами другого государства.

Материальный же ущерб, согласно обвинению, нанесён украинскому органу власти — Управлению делами Государственного совета Республики Крым (и оценён в российских рублях), но тем не менее вменяется в вину подсудимым, что говорит о полном игнорировании российским следствием украинского суверенитета не только после аннексии, но и до неё.

Аннексия Крыма, являющаяся сама по себе грубейшим нарушением международного права, повлекла за собой принятие неправовых и алогичных законов. Так, Федеральный закон Российской Федерации от 5 мая 2014 года № 91 «О применении положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя»1 утверждает возможность применения российского уголовного законодательства к деяниям, совершённым на территории республики Крым и города федерального значения Севастополя (далее — Крыма) и до даты подписания договора о принятии Крыма в Российскую Федерацию — 18 марта 2014 года.

Между тем, в соответствии именно с российским законодательством Крым до 18 марта 2014 года территорией РФ не являлся, а «иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства, а также в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации» (ч. 3 ст. 12 УК РФ). В то же время, «преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния» (ч. 1 ст. 9 УК РФ).

Договор между Российской Федерацией и Республикой Крым о принятии в Российскую Федерацию Республики Крым, даже если бы он был легитимным и, действительно, международным, не предусматривает никаких исключений в привлечении к уголовной ответственности, а, наоборот, утверждает, что законы РФ действуют в Крыму со дня его принятия в состав РФ (ст. 9 Договора)2. Наконец, «уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет» (ч. 1 ст. 10 УК РФ).

Таким образом, мы полагаем, что ФЗ-91, позволяющий российским органам привлекать крымчан к ответственности за деяния, совершённые до 18 марта 2014 года, неправомочен.

Кроме того, как отмечает Amnesty International (http://amnesty.org.ru/node/2927), ситуация в Крыму с марта 2014 года отвечает признакам оккупации. Такая квалификация ситуации соответствует определению режима оккупации в международном гуманитарном праве, а также практике международных судов.1

В связи с этим Россия как оккупирующая держава обязана соблюдать Женевскую конвенцию о защите гражданского населения во время войны (далее ЖК IV), а также нормы обычного гуманитарного права, регулирующие режим оккупации.

В соответствии с международным гуманитарным правом Россия ограничена в своих законодательных и административных полномочиях. Согласно положениям ЖК IV и нормам обычного гуманитарного права администрирование оккупированной территории должно осуществляться местными органами, действовавшими на момент начала оккупации, в свою очередь рассмотрение дел по обвинению в нарушении уголовного законодательства уполномочены осуществлять местные суды. Прекращение полномочий вышеуказанных органов возможно только в случае их отказа от выполнения профессиональных обязанностей.2 Несмотря на то, что оккупирующая держава может создавать отдельные органы и военные суды с целью более эффективного администрирования территории, она не в праве ни при каких обстоятельствах попросту устранять действовавшую ранее систему органов власти и заменять ее новой без наличия на то веских оснований.3

Аналогичным образом Российская Федерация не вправе целиком отменять действовавшее на момент начало оккупации уголовное законодательство и заменять его своим. Ограниченные законодательные полномочия предоставлены оккупирующей державе с целью изменения законодательства, применение которого угрожает безопасности или препятствует имплементации международного гуманитарного права, а также для более эффективного администрирования оккупированной территории — естественно, оно может применяться к событиям, наступившим после начала оккупации.

Наконец, согласно ст. 70 указанной Конвенции, «оккупирующая держава не может подвергнуть аресту, преследованию или осудить покровительствуемых лиц за действия или мнения, совершенные или высказанные до оккупации или в период временного ее прекращения, за исключением случаев нарушений законов и обычаев войны».

2. Дело имеет признаки фальсификации доказательств и намеренной неверной квалификации состава преступления

Чийгозу не вменяется самостоятельное участие в насильственных действиях. Для того чтобы доказать состав преступления со стороны Чийгоза, необходимо, как минимум, иметь достоверные доказательства: а) организованности и умышленности насильственных действий у Верховного совета Крыма; б) причастности к ним Чийгоза. И то, и другое вызывает сомнения.

В частности по ряду признаков понятно, что развитие событий не контролировалось сторонами конфликта и не было результатом преступного умысла:

• Спекуляцией являются обвинения в «организации давки». Во-первых, давка не относится к квалифицирующим признакам массовых беспорядков. Во-вторых, давка в центре толпы одинаково опасна обеим сторонам конфликта, это следствие конфликта в толпе, тем более что, как видно, например, на видео «Симферополь: митинг двух мнений»4, амплитуда колебаний в обе сторону во время давки была примерно одинаковой.

• Часть потерпевших описывают обстоятельства нанесения им физической боли таким образом, что можно сделать вывод о том, что оно было неумышленным. Некоторые из них говорят, что падали на пол, а другие люди падали на них сверху или случайно топтали их ногами.

• Вызывают также сомнения рассказы о массовом и умышленном отравлении газом только одной из противоборствующих сторон, при том что любое ненаправленное распыление газа угрожало бы всем присутствующим на площадке.

• Довольно абсурдно в качестве аргумента преступного умысла Чийгоза приводить тот факт, что он и его соратники утром 26 февраля подали уведомление на митинг у Верховного совета Крыма. Между тем, в обвинительном заключении говорится, что они это сделали «с целью сокрытия своих преступных действий и придания им видимости правомерности». Обвинение отмечает, что поданное уведомление не было заблаговременным, тогда как сторонники «Русского единства» заявили о своём митинге раньше. Однако это не имеет никакого отношение к составу вменяемого Чийгозу преступления.

Что касается причастности Чийгоза к драматическому развитию событий, она доказывается неубедительно. Напрямую о том, что Чийгоз давал татарам команды применять насилие, рассказывают в основном засекреченные свидетели (Асанов, Петров, Аблаев, Меметов, Иванов, Кузнецов). При этом «Петров» рассказывает об этом со ссылкой на «Асанова», «Иванов» говорит лишь о том, что Чийгоз кричал в мегафон: «Мы идём в здание!», «Меметов» говорит о неизвестном мужчине. Для представителей общественности установить личность секретных свидетелей и проверить их правдивость невозможно, их показания вызывают максимальные подозрения с точки зрения возможной фальсификации.

Свидетель Сергей Аксёнов говорит о том, что Чийгоз в мегафон громко призывал сделать коридор, но уже тише отдавал команды крымским татарам на применение насилия. Все видеоролики о событиях 26 февраля показывают, что на площадке перед Верховным советом стоял такой гвалт, что команды, отданные тише, чем в мегафон, не были бы услышаны.

Показания остальных свидетелей, указывающих на Чийгоза, либо близки к фантастике (строгая дисциплина в рядах крымских татар, деление на группы, наличие старших, получавших указания от Чийгоза, или наоборот, личные команды от свободно перемещавшегося по толпе Чийгоза — всё это невыполнимо в давке), либо указывают на обстоятельства, которые никто не отрицает: сторонники крымскотатарского «Меджлиса» ставили своей целью сорвать решение об отделении Крыма от Украины; Чийгоз присутствовал в толпе и т. д.

В то же время, следствие игнорирует известные видеозаписи, на которых видно, что Чийгоз призывал людей к спокойствию и пытался разнять дерущихся5.

В случаях Асанова и Дегерменджи, вывод о причинении физического вреда потерпевшим И. и Ш. соответсвенно делается только на основании показаний потерпевших, подтверждающих медицинских документов нет.

В целом, в деле есть признаки искусственного завышения числа потерпевших, напоминающее аналогичную технологию, применённую следствием при фальсификации «болотного дела». Так, по сообщениям прессы, по итогам событий у Верховного совета за медицинской помощью обратились порядка 30 человек, однако, потерпевшими признаны 79 человек (не считая скончавшихся П. и К.). Более половины из этих 79 не обращались за медицинской помощью, не имеют никаких документов, подтверждающих вред здоровью, порядка 40-50 человек описывают нанесённый им вред абстрактно: «отравление газом и затруднения при дыхании» или «физическая боль в груди, продолжавшаяся несколько недель» (но так и не мотивировавшая обратиться к врачу).

3. Продолжительность или условия лишения свободы явно непропорциональны правонарушению, в котором лицо обвиняется

Асанову вменяется один удар кулаком по лицу потерпевшего. Если верить словам потерпевшего о том, что после митинга у него образовалось большое количество гематом по всему телу, то одна из этих гематом могла быть нанесена Асановым. Кроме того, потерпевший говорит о временной потере координации, которая могла стать следствием этого или других ударов по голове. В то же время, нет информации о том, чтобы потерпевший обратился к врачу, утратил трудоспособность, отмечал иные симптомы, которые можно было бы трактовать как черепно-мозговую травму.

Данное действие может быть квалифицировано по статье 116 УК РФ («Побои») или по статье 115 УК РФ («Умышленное причинение лёгкого вреда здоровью»). Максимальная санкция по ч. 1 ст. 116 — 3 месяца ареста, по ч. 1 ст. 115 — 4 месяца ареста. Если правонарушение отягощено хулиганскими мотивами или мотивами политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, то оно по обеим статьям может караться тюремным заключением до 2 лет.

Дегерменджи вменяется один удар ногой по животу Ш. Информации о сколь-нибудь значительном ущербе здоровью потерпевшего нет, Ш. в показаниях заявляет лишь о физической боли, об обращении к врачу ничего не говорится.

Данное действие может быть квалифицировано по ст. 116 УК РФ («Побои»). Максимальная санкция по ч. 1 данной статьи — 3 месяца ареста. Если правонарушение отягощено хулиганскими мотивами или мотивами политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, то оно квалифицируется по ч. 2 и карается тюремным заключением до 2 лет.

Однако, информации о том, что Асанову и Дегермеджи вменяют субъективный мотив ненависти, нет. Побои или причинение лёгкого вреда здоровью, таким образом, относятся к преступлениям небольшой тяжести и не предполагают досудебного ареста. Асанов, отец четырех малолетних детей, и Дегерменджи провели под стражей в СИЗО до суда почти два года и обвиняется в тяжком преступлении. Их действия искусственно включены в фабулу массовых беспорядков, это позволяет вменять Асанову и Дегерменджи насилие в отношении множества других лиц.

4. Обвиняемые по «делу 26 февраля» лишены свободы избирательно по сравнению с другими лицами

Изучение видеозаписей событий и текстовых репортажей показывает, что насилие применялось обеими противоборствующими сторонами примерно в равной степени, однако, в рамках «дела 26 февраля» к ответственности привлечены только представители Меджлиса крымскотатарского народа. При этом именно участники с крымскотатарской стороны защищали конституционный строй и действовавшее законодательство Украины от незаконных посягательств.

Более того, захват административного здания, вменяемый Чийгозу, был повторён в ту же ночь неизвестными людьми, но рассматривается российскими властями не как повод для уголовного преследования, а как подготовка к «легитимному» референдуму.

Неприменение исключения:

Несмотря на то что Асанов и Дегерменджи не отрицают, что пытались применить насилие против личности и применили насилие против личности соответственно, отказывать им в признании политзаключённым не следует. Прежде всего, важно учитывать контекст событий. Участники митингов фактически решали сверхболезненный вопрос о государственной принадлежности Крыма, действовали в экстремальной ситуации. При отсутствии специальных доказательств следует полагать, что участниками митингов двигала не ненависть, а желание сохранить/изменить статус-кво региона. Кроме того, незначительность насилия, вменённая Асанову и Дегерменджи, вкупе со стихийным характером драки и готовностью принести извинения Ш. за удар в случае Дегерменджи, позволяет не применять исключение из критериев.

Признание лица политзаключённым или преследуемым по политическим мотивам не означает ни согласия ПЦ «Мемориал» с его взглядами и высказываниями, ни одобрения его высказываний или действий.

Ссылки на интересные публикации:

http://15minut.org/article/kak-v-krymu-sudyat-figurantov-dela-26-fevralya-video-2015-11-18-21-20-25

http://ovdinfo.org/articles/2015/02/22/presledovaniya-na-poluostrove-dela-protiv-krymskih-tatar-i-ne-tolko

Дата обновления справки: 19.08.2018 г.