Конверт от узника замка Иф. Необычная переписка с Олегом Навальным

«Олег отсидел уже полтора года. Из них полгода в одиночке на строгих условиях содержания. Подошло время, когда можно подать на условно-досрочное освобождение», — пояснил Алексей Навальный. Рассмотрение этого заявления в суде назначено на 27 июня, однако предсказать его исход (как и многие решения в судебной системе нашей страны), конечно же, невозможно. Известно лишь, что колония уже направила в суд характеристику, в которой говорится о нецелесообразности освобождения Олега Навального. 

Олег с конца 2014 года находится в тюрьме: суд приговорил его к трем с половиной годам заключения по делу Ив Роше, которое сторонники Навального считают политически мотивированным, а заключение Олега — способом оказания давления на его старшего брата. В орловской колонии номер 5 Олега Навального регулярно наказывают и отправляют в ШИЗО. А он рисует, учит испанский, читает книги по логистике и пишет из одиночной камеры веселые письма.

Чтобы прочесть его письмо из тюрьмы, нужно собрать пазл. Или разложить по порядку дюжину тоненьких бумажных полосок — на каждом умещается только одна строчка. Или разобраться в карте-схеме чтения письма, нарисованной в уголке листа, иначе строчки теряют смысл. Олег Навальный банальных писем на скучной белой бумаге не пишет. Таким способом мы с мужем (фотожурналистом Евгением Фельдманом, — прим. «Спектра») и Олег болтаем по переписке о переименовании улицы Ленина в улицу Леннона и обсуждаем, имеет ли смысл выращивать цветы на МКС.

Наша переписка началась с открыток про «Звездные войны»: что Олег Навальный, автор опубликованной на «Медузе» истории про заключенного Чубакку, эти фильмы любит, сомнений у меня не было. Папа Дарт Вейдер учит маленького Люка Скайуокера кататься на велосипеде. Маленький Люк пытается с помощью Силы достать печенье с верхней полки или вгоняет отца в краску вопросами: «Почему эта штука называется Звездой Смерти?»

Олег отвечал открыткой про юного Гитлера, который заставляет девочку лепить, как выразился Олег, сверхснеговиков для Третьего рейха. Диктаторские усики и пистолет мальчику на открытке были дорисованы синей ручкой. «Твои замечательные открытки заставляют меня чем-нибудь ответить, но выбора почти нет, — объяснял он. — Я апгрейдил открытку, которая была».

А первое письмо от Олега пришло на коричневой оберточной бумаге. Я изумлялась, вкладывала в конверт, кроме письма, пустой листок А4 для ответа, опасаясь, что у бедного узника нет даже бумаги. Не помогло. Игра началась сама собой, но дальше надо было держать марку. Поддерживая брутальность тюремных посланий, Олег присылал письмо в стиле «из горящего танка» — с прожженными огнем дырками и закопченными краями.

«Хотел сделать перерыв и прислать письмо на нормальной бумаге, чтобы доказать, что я не сумасшедший», — писал он в следующем послании. Но тут в руки попалось нечто похожее на бумагу папиросную, и он не устоял. Хотела бы я знать, о чем думал тюремный цензор, просматривая перед отправкой письмо Олега на туалетной бумаге — с пометками «You start here» вверху и «Finish» внизу. Однако исправно дошло и оно.

Вообще-то Олег может не только гитлеровские усики подрисовывать. В тюрьме он рисует простым карандашом. И здорово рисует. В ноябре прислал мне портрет Павленского: художник тогда только что поджег дверь здания ФСБ и оказался за это в СИЗО. Олег за новостями вообще следит пристально — и над собой же смеется, что в 2016 году самым быстрым способом получения информации для него остаются, как сто лет назад, газеты. Мы обсуждаем доклад Яшина про Кадырова и президентские выборы в США, снос ларьков в Москве и открытие гравитационных волн. 

Регулярно приходят новости про самого Олега — о том, как его в очередной раз отправили в ШИЗО (тюрьму внутри колонии) за нарушение режима. «Сейчас у Олега порядка 20 взысканий, нам удалось 12 отменить в суде. Около восьми взысканий действуют: три помещения в ШИЗО, штраф, выговоры. Эта постоянная борьба по вынесению взысканий и отмене их через суд продолжается», — рассказывал адвокат, когда я брала у него комментарии. «В ШИЗО с 6:30 до 20:30 играет радио «Ваня». Уверен, оно также является музыкальным сопровождением в аду», — хладнокровно комментировал мне эти новости сам Олег.

В ноябре из-за обилия взысканий Олега перевели на строгие условия содержания: уменьшилось количество положенных свиданий с родными, к тому же теперь он не передвигается по колонии свободно, как другие заключенные, а сидит в запертой камере. А еще эта камера одиночная. Так что единственный способ общения для Олега, кроме редких свиданий — письма.

«Новый год встретил никак, — рассказывал он в январе, жадно и без тени зависти выспрашивая подробности нашей с мужем новогодней поездки в Нью-Йорк. — Выпил чифиру и загадал желание. Я же в одиночке, поэтому никаких тебе хороводов вокруг елки». Поэтому же, кстати, Олег однажды прислал мне письмо на кальке. «По тюремным меркам это совсем уж расточительно, — сообщали просвечивающие строчки, — калька, понятное дело, используется для нанесения татуировок. К сожалению, администрация, поместив меня в одиночку, поставила крест на моей мечте — карьере тюремного кольщика, поэтому могу расходовать кальку широкой рукой».

Олег — кажется, единственный человек из моего окружения, кто сразу и точно понял суть моего дурацкого хобби, фотографирования на полароид. Полароидное фото больше похоже на воспоминание, чем яркий снимок на глянцевой фотобумаге, написал он. Фото чаек на пляже нью-йоркского Кони-Айленда, которое я вложила в конверт, вернувшись из отпуска, Олег прикрепил на стену с помощью липких лейблов от приходящих по почте книг. И даже решил отправить в кругосветное путешествие. Он услышал про Альберта Вудфокса — члена «Черных пантер», который сначала оказался в тюрьме за грабеж, а затем там случился бунт, и в убийстве охранника обвинили его. Так что заключенный провел в одиночке 43 года. Олег собирался отправить ему поддерживающее письмо. «Он сидит в Лос-Анджелесе, — выкладывал свой план Навальный-младший, — хочу ему отправить твою фотку с пляжа NY. Вдруг, если он выйдет, в Нью-Йорк доберется и фотка эта будет при нем, то фотография земной шар обогнет, при том, что послужит для двух зэков символом свободы». Правда, пока Олег собирался с мыслями, Вудфокса выпустили из тюрьмы. «Твою фотку в Нью-Йорк придется везти самолично», — обрадовался Олег, когда я рассказала ему эту новость. 

Про гастрономические предпочтения Олега я за время нашей переписки тоже кое-что узнала. Ну, и про ассортимент тюремного магазина. На обороте этикетки от консервной банки «мясо утки» Олег рассказывает, как читает книги по логистике и учебники по финансовому анализу. На обертке от сигарет Capitain Black просится в радикальное боевое крыло профсоюза журналистов — на основании того, что зек. И умоляет: только не подумайте, что я постоянно это курю! «Если вы решили потягаться в брутальности художественного оформления писем, то вам придется попотеть», — бросил вызов Олег. И мы потели. Искусственно старили бумагу чаем, вырезали из газетных заголовков буквы, чтобы склеить из них слова. На день рождения Олег получил от нас с мужем первую в мире подписанную анонимку, ради которой были изрезаны на кусочки «Ведомости», «Коммерсант», «МК» и «Новая газета». 

Олег мужественно признал тогда наше превосходство — и сразу же нанес ответный удар. Когда из конверта с ответным письмом высыпались кусочки самодельного пазла, я обессиленно села на стул, пялясь на детальки из цветного картона. Картон, правда, в уголовно-хардкорных целях в зоне не используется, разочаровал Олег, только в уныло-академических: он делает из картона карточки с испанскими словами. Но что попадает в руки к Олегу, унылым быть перестает. «Когда мои письма станет совсем невозможно читать, предупредите», — просил он. Ложась спать, я уже сочиняла в Нарышкино паническую открытку со словами «Все зашло слишком далеко, остановись». Правда, ночью пазл собрал за меня муж. Так что письмо я прочла, ответ написала, и наше соревнование можно продолжать. 

Однажды Олег вскользь помянул, что его письма, наверное, кажутся нам скучными, ведь у него — в одиночке пятой орловской колонии— нет ничего интересного. «У меня все по-старому. Сижу один, как узник замка Иф. Читаю, с черепашьей скоростью изучаю испанский. Про себя не пишу ничего, потому что реально ничего интересного не происходит, ну то есть вообще. Получение почты раз в 10 дней, баня, приход библиотекаря и адвоката по 1 разу в неделю». И мне хочется сказать, что нет, Олег, твои письма не скучные, даже если они написаны не на туалетной бумаге! 

«Да пребудет с тобой Сила», — вижу я в конце письма знаменитую присказку из «Звездных войн», которые любим мы оба. И с тобой пусть пребудет, узник замка Иф. И когда-нибудь моя фотография нью-йоркских чаек обязательно поедет в кругосветное путешествие.

Написать Олегу письмо можно через онлайн-службу fsin-pismo.ru или Почтой России: Навальному Олегу Анатольевичу 1983 года рождения 303900, Орловская обл., п. Нарышкино, ул. Заводская 62, ФКУ ИК-5

Наталия Зотова, «Спектр»