«Люди верят в правду — Оюб невиновен»: на суде в защиту Титиева выступили его односельчане и правозащитники

9 января в его машине обнаружили наркотики. Титиев утверждает, что их подбросили, его коллеги, друзья, родные уверены, что дело сфальсифицировано. Оюб находится под арестом. 12 ноября продолжили допрашивать свидетелей защиты (в общей сложности за неполные 4 заседания допросили 30 человек).

Это первое заседание после длительного перерыва с 16 октября. Сдержанный, даже скупой на эмоции Оюб улыбается: друзья и близкие знают — он рад их видеть. В зале много людей: родные, коллеги из «Мемориала», корреспонденты «Кавказского узла», «Новой газеты», журнала «ДОШ». Приехал депутат Бундестага и сотрудник посольства Германии, журналисты «Deutsche Welle» и «Suddeutsche Zeitung», представитель французского посольства. Адвокаты Петр Заикин, Илья Новиков, Марина Дубровина приглашают в суд свидетелей будто из двух разных миров. С одной стороны — простые, колоритные старики, односельчане Оюба, в основном не знакомые с тонкостями процесса, очаровательные в своей непосредственности и искренности. С другой — профессиональные юристы, правозащитники из больших городов, коллеги Титиева.

Они будто говорят на разных языках (и это не только фигура речи: некоторые давали показания с переводчиком), но все об одном: о религиозности и здоровом образе жизни Оюба, о его непререкаемом авторитете — что среди жителей чеченского села, что среди международных правозащитников. И о его невиновности, в которой они уверены.

«Он всегда боролся за правду — такая у него болезнь была с детства»

Шарип Янгуев, 1940 г. р., полтора-два года назад работавший сторожем в курчалоевском спортзале, рассказывает, что Оюб каждый вечер приходил на тренировку, даже в уразу. Дмитрий Утукин, сейчас возглавляющий работу по персоналу в коммерческой организации, а ранее бывший юристом в «Комитете против пыток», говорит, как несколько лет назад на семинаре, на котором был и Оюб, он спустился в гостиничный спортзал в 8 утра — Титиев уже был там, заканчивал тренировку. И даже пояс штангиста у него был с собой.

Салам Дашаев, 1942 г. р., характеризует Оюба как человека, который всегда боролся за правду — «такая у него болезнь была с детства».

 — Вы верите в обвинения, которые предъявляют Титиеву? — спрашивают его адвокаты.

 — Это необоснованные обвинения, не могло такого быть. Люди верят в правду — что Оюб никогда не применял наркотики. Оюб невиновен. Это не предположение, это то, что я знаю.

Еще один свидетель, Хасан Асхоров, готов был поклясться на Коране, что обвинения — неправда.

В ответ на вопрос, верит ли кто-то, что Титиев преступник, — многие невесело смеются: это нелепо, это невозможно, абсурд.

Курчалоевцы выдвинули на защиту Оюба своих стариков и лучших послов для этого найти было нельзя.

«Угроз они не понимают — надо переходить к действиям»

Султан Дашаев, житель Курчалоя, говорит, качая головой: «Как он к вам сюда попал, я не знаю». Другие люди, приехавшие на суд, тоже уверены, что Оюб не должен быть за решеткой, но они при этом точно знают, за что он туда попал.

Когда начинают допрашивать Дмитрия Утукина, благодушная, чуть ироничная до этого судья Мадина Зайнетдинова меняется в лице, морщится и елозит в кресле, как будто ей в нем неудобно. Утукин был членом Сводной мобильной группы (СМГ) правозащитников в Чечне (создана на базе «Комитета против пыток» после убийства Натальи Эстемировой для работе по делам о пытках и похищениях. — «МБХ медиа»), не раз выезжал в командировки в республику.

Журналисты «Deutsche Welle» около здания суда. Фото: МБХ медиа

Он говорит, что Оюб всегда очень беспокоился по поводу безопасности, чуть ли не до паранойи: «Мне тогда казалось — даже чересчур, но, как мы сегодня видим, это было вполне оправданно». Оюб опасался давления со стороны властей — ведь «Мемориал» вел дела о похищениях и пытках, в которых главными подозреваемыми были силовики. Из разговоров вытекало, что Оюб опасался задержания и прессинга. Утукин рассказывает о давлении на «Комитет против пыток» (КПП) и СМГ. О случае в 2010 году, когда сотрудников КПП Веретенникова, Егошина и Садыкова ночь держали в Шалинском РОВД. Полицейские беседовали с ними — вроде бы ни о чем, и в то же время подавали явный сигнал: не стоит сюда приезжать, то, чем вы занимаетесь, — неправильно.

В один из приездов высокопоставленный сотрудник МВД вызвал Утукина и его коллег к себе домой: «Вы говорите, что я и мои бойцы виновны в похищениях. Даю вам три дня, чтобы доказать. Если не докажете, что это я был, я с вами буду по своим законам разбираться, не по федеральным законам — это он подчеркнул». Утукин это расценил как угрозу.

Прямые «сигналы» сотрудники КПП получали и от самого высокопоставленного чиновника республики — Рамзана Кадырова. Спасибо прокурору Милане Байтаевой, после ее вопроса Утукин рассказал, как в 2013 году его с коллегами Сергеем Бабинцом и Румером Леметром, гражданином Бельгии, привели в мэрию. Там было совещание с участием Кадырова, и глава республики выразил свое недовольство в связи с работой независимых правозащитников: «Кадыров сказал Леметру, что у вас там (в Бельгии) мужики на улицах целуются, это более серьезная проблема, чем те, что есть в Чечне, езжайте к себе в Бельгию. Вы, Дмитрий, из Нижнего Новгорода, вот и езжайте в Нижний Новгород, у вас там что, проблем не хватает?!».

Затем было два нападения на грозненские офисы КПП, после чего продолжать работу в республике стало невозможно. Утукин говорит, что давление со стороны властей они рассматривали как единственный фактор угрозы деятельности правозащитников в Чечне.

«Тактика, которую чеченские власти и провластные активисты избрали для давления на правозащитные организации, принесла успех, — сказал в суде Утукин. — Наших мер безопасности оказалось недостаточно. КПП свернул деятельность, сотрудники — местные жители покинули республику. Власть поняла, что эта тактика приносит успех, и даже самые смелые и безбашенные, если давить-давить-давить, все равно прогибаются. Остались те люди, которые продолжали деятельность, их надо было выдавливать. Просто угроз они не понимают, слов недостаточно — нужно переходить к действиям. Такими действиями были подбросы наркотиков. В том числе Титиеву».

Для абсолютного большинства коллег обвинения, предъявленные Оюбу, абсурдны. При этом арест, по мнению Утукина, только прибавил Титиеву авторитета. Стало ясно, что он — человек, который не сдастся под давлением, не согласится на сделку с властями и пойдет до конца.

«Благо не убили, уже хорошо»

Сергей Бабинец, работавший в Комитете против пыток с 2011 года, вторит Утукину: Титиеву доверяли, люди шли к нему со своими проблемами, зная, что официальные структуры им не помогут. В среде российских и международных правозащитников Оюб известен как лучший эксперт по Чечне, с обширной системой контактов, огромным опытом, нерушимым авторитетом.

Бабинец говорит негромко, уверенно и настойчиво, отбивая попытки судьи и гособвинителей прервать его.

Он рассказывает о поджоге квартиры, где был офис СМГ, в декабре 2014 года. На следующий день после происшествия правозащитники пришли на пепелище, полицейские их там заперли на несколько часов, якобы думая, что они сами подожгли офис и пришли заметать следы. Оюб пытался попасть в квартиру, разобраться в ситуации, помочь коллегам. Тогда, по мнению Бабинца, полицейские его и «заприметили».

Вручение премии имени Вацлава Гавела Оюбу Титиеву. Фото: МБХ медиа

В 2015 году разбили машину СМГ и разнесли квартиру. Весной 2016 года напали на автобус с журналистами и правозащитниками.

Гособвинитель Байтаева несколько раз вмешивалась в допрос, заявляя, что ей это неинтересно. «Красной нитью в своем рассказе я хотел провести, что нападения на правозащитников в Чеченской республике начались с нас, — отвечал свидетель. — А когда нас по сути выгнали из республики, только и было разговоров, что следующим будет «Мемориал». Вслед за Байтаевой из себя начали выходить судья и курчалоевский прокурор Джабраил Ахматов. Зайнетдинова попросила свидетеля не говорить о своих домыслах, тот ответил, что это не домыслы, а логическая связь. И Титиев рассматривал происходившее с СМГ как основание опасаться за свою безопасность и безопасность других сотрудников «Мемориала».

Силовики, в том числе высокопоставленные, проводили с Титиевым «беседы», интересовались его работой, работой «Мемориала», общением с СМГ, советовали в некоторые ситуации не вмешиваться. Оюб высказывал опасения по этому поводу.

«Он считал весьма вероятным свое задержание, понимал, что следующим будет он, — рассказал Бабинец суду. — Он знал это и был готов к этому. Говорил: да, следующим будем мы, следующим буду я. Следующим будут сжигать наш офис, вслед за Кутаевым (Руслан Кутаев из „Ассамблеи народов Кавказа“, отсидел по сфабрикованному обвинению, связанному с наркотиками) и Гериевым (Жалауди Гериев, журналист „Кавказского узла“, отбывает срок по сфабрикованному обвинению, связанному с наркотиками) будут задерживать меня. Скорее всего, подбросят наркотики, как Кутаеву. Или это будет оружие».

Но Титиев оставался открытым для людей, продолжал работу, выезжал в опасные места — зная, что может не вернуться.

«Все знали, что после изгнания СМГ примутся за „Мемориал“. Все прекрасно знали, что Оюб, как личность, имеющая такой ореол известности и такой авторитет, будет первым, и что его задержат, и что с ним произойдет. Благо не убили — уже хорошо».

P. S. Вещи Титиева, пропавшие после задержания, найти так и не удалось. Следователь отказал в возбуждении уголовного дела по заявлению правозащитника.

Следующее заседание назначено на 19 ноября.