Светлана Ганнушкина – о деле Оюба Титиева и об атмосфере в Чечне

В марте районный суд Грозного оставил под стражей руководителя представительства правозащитного центра «Мемориал» в Чечне Оюба Титиева вплоть до 9 мая 2018 года. Ходатайство защиты об иной мере пресечения в отношении Титиева суд проигнорировал, несмотря на то, что за него лично поручились кандидаты в президенты РФ Григорий Явлинский и Ксения Собчак.

Напомним, что Оюба Титиева обвиняют в незаконном приобретении и хранении наркотиков в крупном размере. Правозащитник категорически заявляет о своей невиновности. Его коллеги убеждены, что дело полностью сфальсифицировано, а улики — подброшены.

Сразу после задержания Оюба Титиева Госдепартамент США призвал к его освобождению.

«Мы призываем власти Чечни незамедлительно освободить Титиева и позволить независимому гражданскому обществу действовать, не подвергаясь преследованиям и запугиванию. Учитывая обоснованную озабоченность по поводу возможного жестокого обращения с Титиевым под стражей, мы призываем федеральные власти России обеспечить защиту прав Титиева в соответствии с российской конституцией и обязательствами России в сфере прав человека», — подчеркивается в заявлении Госдепартамента.

На последнем по времени заседании суда по делу Оюба Титиева в числе других представителей российской общественности и правозащитного движения побывала председатель комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина. Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал с правозащитницей об ее впечатлениях от процесса и об атмосфере в республике.

Виктор Владимиров: С какими мыслями вы ехали в Чечню на суд, и как проходило заседание?

Светлана Ганнушкина: Надежды на то, что Оюба освободят из-под стражи, были, но весьма слабые. А в ходе самого процесса возник момент, когда судья вдруг начал задавать нелицеприятные вопросы представителям следствия и прокуратуры. Притом, конечно, что дело настолько откровенно шито белыми нитками, что для обвинительной стороны любые профессионально заданные вопросы были убийственны. В общем, промелькнула надежда, что судья и на самом деле что-то сделает. Но во время перерыва он очень долго отсутствовал — гораздо дольше, чем требовалось для удовлетворения представления о продлении срока нахождения под стражи. А затем, когда вошел в зал заседания, то очень тихо зачитал по бумаге текст и быстро удалился. Видимо, ему дали вполне определенное указание сверху.

В.В.: Как вы оцениваете это дело в целом?

С.Г.: Оно — вопиющее, резонансное и абсолютно очевидное. Я совершенно уверена, что на земле не найдется ни одного непредвзятого человека, знакомого с делом Титиева, который усомнился бы, что это явная фальсификация. Оюб никакого отношения к наркотикам не имеет и не мог иметь. Весь ход этого дела с самого начала — театр абсурда. Грустный театр. Тут достаточно одного примера. Когда Титиева задержали в первый раз, подбросив ему наркотики, оказалось, что даже это было сделано с грубыми формальными нарушениями закона. Всю сцену разыграли без понятых. Тогда его вновь привезли на то же самое место и все повторили, немного изменив сценарий. Это же не укладывается в голове! Адвоката к нему течение дня просто не пускали. Чтобы защитник, уже к вечеру, пробился к своему подзащитному, потребовалось вмешательство Уполномоченного по правам человека и председателя Совета по правам человека (при президенте РФ). И таких эпизодов в этом деле полно. Взять хотя бы историю с «опознанием» Титиева «свидетелем».

В.В.: Почему центральная власть не захотела передать столь резонансное дело под контроль федеральных органов?

С.Г.: Хотя бы потому, что в любом нормальном суде это дело тут же рассыпалось бы. Да, думаю, оно совсем не в пользу Путина, но он уже зависит от Кадырова не меньше, чем Кадыров от него. Конечно, на официальном уровне будет говориться, как всегда, что суды у нас независимы. Но мы прекрасно знаем, что это ложь. И становится все в большей и большей степени ложью. Суды абсолютно зависимы и от исполнительной власти, и от местных властей. Сейчас прекратить это дело окриком сверху нельзя. Потому что это может вызвать раздражение страшного человека — Рамзана Кадырова, которому, как мне кажется, развязать третью Чеченскую войну, в общем, ничего не стоит. Уровень его жестокости крайне высок.

В.В.: А какова сейчас общая атмосфера в Чечне?

С.Г.: До суда над Титиевым я была там в ноябре, когда в Верховном суде рассматривался иск Чеченской республики против «Гражданского содействия» и «Новой газеты». Тогда нас встречала толпа «возмущенных» женщин, которые вдобавок все на свете перепутали. И смех, и грех. В частности, одна из выступавших вместо «правозащитники» упорно говорила «праведники». «Зачем к нам приехали эти праведники?» — задавалась она вопросом. Понятно, что просто перепутала текст, который был ей предоставлен. Среди этих женщин я видела тех, кто проходил нашу медицинскую программу и которых знаю лично. Глаза их были опущены, а когда я попыталась поздороваться, мне не ответили. Причем налицо было очень интересное гендерное разделение. Получалось, что этот митинг, проходивший под дождем, был «организован» исключительно силами женщин. Хотя мы знаем, что их привезли на совершенно одинаковых микроавтобусах и точно также увезли. Кстати, плакаты были изготовлены профессионально, и мне очень понравился один из них: «Ганнушкина — мать анархии». Меня теперь так и называют, чем я вполне довольна. Короче говоря, это все было хорошо планировано и организовано по приказу сверху. Понятно, что люди боятся. Потом ко мне подходили многие, извинялись. Им просто объяснили, что в противном случае они потеряют работу, а кормить семью нужно. Такая вот в Чечне атмосфера.