«У нас тут это место намолено, люди знают, куда приходить». Репортаж из сожженного офиса «Мемориала»
В ночь на 17 января люди в масках подожгли офис «Мемориала» в Ингушетии. Журналист издания «Медиазона» Егор Сковорода приехал в Назрань и поговорил с погорельцами о специфике работы правозащитника на Северном Кавказе.
Пахнет гарью. Пепел скрипит под ногами. Кругом сгоревшая мебель и оплавленная техника — принтеры, компьютеры, клавиатуры. Удивленно выгнувшееся стекло микроволновки, которая стояла на кухне — открытый огонь туда не дошел, но жара оказалось достаточно, чтобы покорежить и микроволновку, и кондиционер. Не пострадал висевший на соседней стене портрет Натальи Эстемировой — сотрудницы отделения «Мемориала» в Чечне, которую 15 июля 2009 года похитили в Грозном; ее тело с огнестрельными ранениями нашли позже в ингушском селе Гази-Юрт под Назранью.
В Ингушетии отделение «Мемориала» открылось почти 18 лет назад, в марте 2000 года, и сначала занималось проблемами беженцев из соседней Чечни (там отделение появилось только через год). Очень скоро правозащитникам пришлось заняться и другими вопросами — бессудными казнями, похищениями, пытками. Все эти годы офис в Назрани располагался на втором этаже небольшого кирпичного здания на улице Муталиева, 46. «У нас это место намолено», — говорит Олег Орлов, который сейчас руководит в «Мемориале» программой «Горячие точки».
Офис на Муталиева подожгли 17 января около 3:35. В этот момент к зданию подъехал автомобиль, из багажника которого торчала лестница. Из машины выскочили двое молодых людей, которые схватили лестницу, забрались на второй этаж, выбив окно, облили комнату горючей жидкостью и подожгли. Торопившиеся преступники успели проникнуть только в одно помещение — кабинет главы ингушского «Мемориала» Тимура Акиева. Из него пламя перекунулось в две соседние комнаты, но не успело распространиться на все остальное помещение — приехавшие пожарные быстро потушили огонь.
— До восьми утра я думал, что это проводка. Пока не увидел пластмассовую бутылку, которая пахнет бензином, — говорит Акиев, заваривая чай в уцелевшей кухне. Чай получается «с дымком».
В пострадавших кабинетах стоят черные шкафы с почерневшими папками. «Это старые дела, которые мы выиграли в Европейском суде, их я хранил для истории», — говорит Иса Гандаров и достает одну из черных папок. Внутри все документы целы: выигранные в Европейском суде по правам человека дела не горят, только обугливаются по краям.
«Вот Новые Алды, — правозащитник вытаскивает папку за папкой, — это Старопромысловский район, это Зура Битиева, которая была убита. Эти дела мы выиграли. Вот они».
Новые Алды — чеченское село, где во время «зачистки» в 2000 году силовики убили не меньше 56 человек; недавно ЕСПЧ вынес очередной решение в пользу родственников погибших. В Старопромысловском районе Грозного в конце 1999-го и начале 2000 года от рук силовиков погиб по крайней мере 51 местный житель. Зура Битиева — участница антивоенных митингов в Чечне, ее вместе с семьей расстреляли в 2003 году.
Сотрудники «Мемориала» уверены, что поджог связан с атакой на отделение организации в Чечне — от Назрани до Грозного час езды. Когда 9 января задержали руководителя грозненского отделения Оюба Титиева, именно в Ингушетии расположился «штаб» его группы поддержки. Отсюда в суд и на следственные действия ездил адвокат Петр Заикин, который пытается доказать, что полицейские подбросили 60-летнему правозащитнику 206,9 грамма марихуаны. Как рассказывает сам Титиев, подкидывали ее дважды за одно утро — начала полицейские не утруждали себя формальностями, поэтому позже отпустили задержанного, чтобы тут же остановить его машину вновь и оформить изъятие подброшеннго пакета уже в присутствии понятых. Известного всем своей любовью к длинным утренним пробежкам Титиева обвинили в хранении наркотических веществ (часть 2 статьи 228 УК) — по этой же статье и при похожих обстоятельствах в Чечне за последние несколько лет осудили общественного деятеля Руслана Кутаева и журналиста «Кавказского узла» Жалауди Гериева.
Перед поджогом офиса в Назрани правозащитники и журналисты «Новой газеты», которые на машине ингушского «Мемориала» ездили к арестованному Титиеву в Чечню, заметили демонстративную слежку. Женщину, которая сдавала помещение под офис правозащитникам в Грозном, запугивали полицейские. «А ты знаешь, кому сдала [офис]? Ты понимаешь, что ты неправа?» — пересказывает их слова Олег Орлов.
Утром 19 января полицейские пришли в это помещение уже с обыском, во время которого забрали только две сигареты и обрезанную жестяную банку и пеплом. Никто из сотрудников и побывавших накануне в офисе журналистов такой пепельницы не видел, а присутствовавший при обыске адвокат заметил, что сигареты были как будто выпотрошены и чем-то заново набиты. Учитывая предъявленные Титиеву обвинения, его коллеги опасаются, что в подозрительных сигаретах и жестянке могут оказаться подброшенные кем-то наркотические вещества.
После поджога управление МВД по Назрани возбудило уголовное дело по статье 167 УК (умышленное уничтожение имущества). Следователи начали с подробных допросов тех сотрудников «Мемориала», которые ездили в Чечню к Титиеву. Но на следствие правозащитники не слишком рассчитывают.
— К сожалению, с большой вероятностью можно думать, что ничего найдено не будет, — констатирует Орлов. И он, и Тимур Акиев сходятся во мнении, что даже если будут задержаны исполнители, которых могли нанять и в Ингушетии (все же ехать с торчащей из машины лестницей через всю республику довольно странно), то к заказчику, которого стоит искать в соседней Чечне, они вряд ли приведут.
— Исполнители эти скажут: да мы просто этот «Мемориал» терпеть не могли, — предполагает Акиев. — Так решили себя проявить. Они плохие, они иностранные агенты, они не любят Путина. Вот и все.
Точно так же, как в назрановском офисе, пахло гарью от микроавтобуса, в котором ехали журналисты и сотрудники «Комитета против пыток», расследующего случаи произвола силовиков в Чечне. 9 марта 2016 года на административной границе Ингушетии и Чечни на автобус напали, находившихся внутри избили палками, а саму машину сожгли. Тем же вечером разгромили офис «Сводной мобильной группы» (СМГ) правозащитников в ингушском поселке Яндаре. СМГ появилась в Чечне после убийства Натальи Эстемировой — чтобы не подвергать опасности семьи местных правозащитников, здесь вахтовым методом работали юристы из других регионов (в основном это были сотрудники «Комитета против пыток»). В Ингушетию участникам СМГ пришлось перебраться после того, как в Грозном в декабре 2014 года их офис подожгли, а затем, в июне 2015-го, разгромили. Ни одно из этих преступлений не было расследовано.
Вечером 17 января, в день день поджога офиса «Мемориала», на канале ЧГТРК «Грозный» вышел сюжет с выступлением главы Чечни Рамзана Кадырова, который назвал Оюба Титиева «наркоманом» и заявил, что у правозащитников «родины нет, нации нет, религии нет».
«Сейчас со всего мира вот эти понаехали к нам всякие… в соседние регионы приехали и оттуда оскорбляют нашу Чечню, пытаясь нас спровоцировать. Поэтому я скажу вам, как мы сломаем хребет нашим врагам. Если будем много лучше, чем должны быть, тогда сломаем их хребет. Если не допустим у себя того, что могли бы допустить... тогда тоже сломаем. И мы это можем сделать!» — угрожал Кадыров.
Тимур Акиев говорит, что в Чечне сотрудники «Мемориала» очень уязвимы из-за того, что в регионе живут их родные, которые в любой момент могут стать жертвами произвола. «Все очень сложно здесь, на Кавказе, все так перепутано, и быть смелым — ты не можешь быть смелым сам по себе, не учитывая, как твоя смелость отражается на других», — говорит он. Сразу после ареста Оюб Титиев направил письмо президенту Путину, главе СК Бастрыкину и директору ФСБ Бортникову. «Если я каким-нибудь образом признаю себя виновным в инкриминируемом мне деянии, это будет означать, что меня заставили признать себя виновным путем физического воздействия или шантажом», — написал арестованный правозащитник.
«У нас [в Ингушетии] все-таки ощущение безопасности есть, и страха нет, — замечает Акиев. — Другое дело в Чечне. Там нет чувства безопасности, и постоянное, как радиация, чувство страха: ты вроде бы не знаешь, что это и откуда это может прийти — но оно вокруг тебя постоянно. Это чувство страха облучает и истощает твои силы».
Оглядывая почерневшие стены, Олег Орлов говорит, что из Ингушетии «Мемориал» уходить не намерен. На время расчистки завалов в сгоревшем офисе правозащитников пообещали приютить их ингушские коллеги.
— Мы офис здесь оставим и не собираемся уходить из региона, — говорит Орлов. — А место… У нас тут это место намолено, люди знают, куда приходить, менять его совсем тоже не хочется. Здесь ремонт надо сделать. И вернемся сюда.
Обновлено 10:55. Пока верстался этот текст, стало известно, что вчера вечером в Махачкале подождгли автомобиль «Мемориала», на котором в Чечню к Оюбу Титиеву ездил местный адвокат.