Башкортостан: продолжение дела об «Исламском Джамаате»

В Правозащитный Центр «Мемориал» обратились родственники Данила Габдулхакова и Венера Хазетдинова, дело которых в настоящее время рассматривается Верховным Судом Республики Башкортостан.

Габдулхаков и Хазетдинов обвиняются по ст.ст.105 ч.2 п. «а», «б», «з» (убийство), 30 ч.3 - 105 ч.2 п. «а», «б», «з» (покушение на убийство), 158 ч.4 п.«а» (кража), 30 ч.1 - 205 ч.3 (приготовление к терроризму), 208 ч.2 (участие в незаконном вооруженном формировании), 209 ч.1 (бандитизм), 222 ч.3 (незаконное хранение оружия), 282-2 ч.2 (участие в экстремистской организации) и 317 (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов) УК РФ. Обвинение по ст.ст.209 ч.2, 222 ч.3 и 317 УК РФ предъявлено и их женам – Альфиназ Харисовой и Чулпан Сулеймановой. Харисова также обвиняется по ст.ст.105 ч.2 и 30 ч.3 – 105 ч.2 УК РФ.

Уголовное дело было возбуждено 15 августа 2005 г. в связи с расследованием деятельности в Татарстане и Башкортостане организации «исламский джамаат», позднее обвинение дополнено эпизодами, связанными с гибелью в сентябре 2007 г. двух милиционеров и одного гражданского лица в Стерлитамакском районе Башкортостана и ранением сотрудника ОМОН в Пономаревском районе Оренбургской области.

По словам родственников, после ареста в сентябре 2007 г. подсудимые подвергались пыткам и унижающему достоинство обращению с целью получения от них признательных показаний, следствие велось с нарушением процессуальных норм, некоторые обвинения носят откровенно сфабрикованный характер.

По версии следствия, Данил Габдулхаков с 1995-1997 гг. принимал участие в деятельности экстремистской организации «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана», в частности в организации, планировании, подготовке и реализации террористических акций; с марта 1997 г. по апрель 2000 г. проходил военную подготовку в незаконном вооруженном формировании Учебный центр «Кавказ» и в 1999-2000 гг. участвовал в боевых действиях на стороне чеченских сепаратистов.

В действительности же Данил до 1997 г. обучался в средней школе в г.Усинске (Коми), где окончил 8-ой класс. В августе 1997 г. семья переехала в г.Елабугу (Татарстан). Здесь Данил увлекся религией, осенью 1998 г., прервав обучение в школе, стал посещать занятия в исламском институте в г.Алметьевске, а 30 декабря 1998 г. вместе со своими знакомыми Ринатом Мамуковым и Русланом Сахабиевым втайне от родителей уехал в Чечню для получения религиозного образования. Такие поездки, для многих окончившиеся трагически, в то время были популярны среди молодых мусульман Поволжья. Обеспокоенные родственники обратились в милицию, которая переадресовала их в ФСБ.

«С этого начались несчастья нашей семьи», - говорит мать Данила Талия Габдулхакова.

ФСБ обещала помощь, если родители исчезнувших ребят, двое из которых были несовершеннолетними, «окажут помощь» органам безопасности. Кураторов из ФСБ Ильгиза Тазетдинова и Игоря Викентьева интересовали каналы отправки молодежи в Чечню, причастность к этому религиозных и общественных деятелей Татарстана, возможность засылки агентов из числа молодых людей в религиозные центры в Чечне и др.

«Дали диктофон, чтобы я записала разговор в мечети в Набережных Челнах. Ради сына я согласилась, - вспоминает Талия. - Сегодня я жалею, что вообще связалась тогда с ФСБ».

В конце апреля 1999 г. Данил сам позвонил родителям из Чечни, сообщил, что находится в учебном центре в селе Автуры Шалинского района, сильно болеет, и попросил забрать его домой. Примерно в это же время позвонил домой и Ринат Мамуков.

В начале мая 1999 г. родители трех ребят выехали в Чечню, несколько дней находились на территории учебного центра «Кавказ», расположенном в бывшем пионерском лагере. Данил рассказал, что добрался до Чечни в середине января, по дороге автостопом через Калмыкию он сильно простудился, из-за неправильного лечения находился в тяжелом состоянии, начались провалы в памяти, смог выжить только благодаря арабу по имени Абдуррахман (его именем позднее он назвал сына).

Во время поездки в Чечню Талия согласилась выполнить еще одно задание ФСБ: собрать информацию о лагере и вывезти в Москву видеокассету, которую агент передал ей в Грозном.

Все трое сбежавших в Чечню ребят в сопровождении родителей благополучно вернулись домой, однако проблемы на этом не закончились.

ФСБ стало оказывать на них давление с целью вербовки для новой отправки в Чечню. Данил, ссылаясь на религиозные убеждения, отказался стать агентом. Он хотел уехать  на учебу в Саудовскую Аравию, однако на протяжении последующих пяти лет ему под разными предлогами отказывали в выдаче загранпаспорта.

Лето 1999 г. Данил провел в деревне в Пермской области, затем родители привезли его в г.Бирск (Башкортостан), чтобы он закончил гимназию. В октябре 1999 г. к нему на улице подошли двое незнакомых людей, которые потребовали, чтобы он возвратился в Чечню. Испугавшись, Данил взял такси и ночью поехал к родителям в Елабугу, однако на въезде в город его задержали сотрудники милиции, будто бы имевшие информацию о намерении Данила выехать к боевикам на Северный Кавказ. В милиции его запугивали и избивали, как оказалось, это было прелюдией к новой попытке вербовки, которую на следующий день предприняли сотрудники ФСБ в Набережных Челнах…

Все эти эпизоды, которые, по словам родственников Данила, хорошо известны сотрудникам спецслужб, происходили как раз в то время, когда, по версии следствия, их сын якобы участвовал в боевых действиях в Чечне.

Ринат Мамуков и Руслан Сахабиев, вернувшиеся с Данилом из Чечни, в 1999 г. поступили в различные вузы в Елабуге, но уже в августе того же года снова исчезли. Позднее распространились слухи об их гибели в Чечне и предположения о том, что они выехали туда по заданию ФСБ, но достоверность этой информации не ясна.

Данил вернулся в Елабугу, занялся мелким предпринимательством (торговля, ремонт обуви), женился, в 2001 г. у него родился сын, спустя три года – дочь. Однако, по словам родителей, спецслужбы не оставляли его в покое.

«Его и нас, родственников, постоянно вызывали в правоохранительные органы, - рассказывает Талия. - Когда приезжали чиновники из Москвы или Казани, его без какой-либо причины увозили в милицию, держали до вечера, ссылаясь на указание сверху. Не реже раза в месяц это повторялось. Последний раз приходили за ним 12 или 13 ноября 2004 г. Я поехала с ним в милицию, позже нас отпустили».

А в 6 часов утра 18 ноября 2004 г. на квартиру родителей приехали сотрудники ФСБ, УБОП и милиции для проведения обыска. Офицер ФСБ заявил, что Данил Габдулхаков разыскивается по делу «исламского джамаата».

По словам Талии Габдулхаковой, многие фотографии, кассеты, записи, газетные вырезки, копии обращений в официальные инстанции были изъяты без занесения в протокол и до сих пор не возвращены. Новые обыски с участием сотрудников ФСБ были проведены осенью 2004 г. и 27 сентября 2007 г. «Теперь у нас не осталось ни одного фото сына после 15 лет», - жалуются родители.

По версии следствия, Габдулхаков в период с 2001 г. по ноябрь 2004 г. входил в число членов подпольной террористической организации «исламский джамаат», в которую вовлек нескольких жителей Елабуги, включая своего двоюродного брата Венера Хазетдинова, мастера местного автомобильного завода.

Хазетдинов переехал в Татарстан из Пермской области в 2002 г., спустя полгода стал читать намаз, в августе 2004 г. женился. В ноябре 2004 г., когда он уехал к больному отцу,  у него на квартире также был проведен обыск.

Спустя месяц Габдулхаков и Хазетдинов были объявлены в розыск, причем в тексте, размещенном на одном из ведомственных сайтов, упоминались их причастность к 13 взрывам или попыткам подрыва объектов топливно-энергетического комплекса на территории Татарстана и соседних регионов в 2004-2005 гг. и прохождение подготовки в лагерях незаконных вооруженных формирований в Чечне. В действительности, Хазетдинов в Чечне никогда не был, а обвинение в причастности к 13 взрывам не возникало даже на начальной стадии расследования после ареста обоих в сентябре 2007 г.

«Милиционеры и сотрудники ФСБ постоянно сочиняли различные обвинения. При первом обыске в ноябре 2004 г. офицер ФСБ сказал, что мой сын якобы причастен к убийству 11 чел. И это далеко не последняя ложь про Данила, которую мне пришлось услышать», – вспоминает Талия.

После объявления розыска сотрудники спецслужб стали оказывать давление на родственников подозреваемых. Отцу Данила Лябибу Габдулхакову угрожали арестом, если он не найдет сына, из-за этого он полтора года вынужден был жить вне дома. От родственников Венера Хазетдинова милиция потребовала в течение двух недель покинуть Татарстан. Звучали угрозы увольнения с работы или лишения возможности получить высшее образование. В 2006 г. сотрудник УБОП угрожал матери Хазетдинова, что их сын не выйдет живым из тюрьмы, его «повесят и скажут, что сам повесился».

В 2004-2007 гг. Габдулхаков с женой и грудным ребенком и Хазетдинов снимали жилье в различных городах Уральского региона: Чернушка (Пермская область), Первоуральск (Свердловская область), Миасс (Челябинская область); летом 2007 г. перебрались в пос.Инзер (Башкортостан). Жили по своим документам, которые время от времени проверяла милиция, если проверки учащались, переезжали на новое место.

Вместе с родственниками обсуждали различные планы выезда из России. Предложение купить паспорт на другое имя и уехать через Украину или Белоруссию Данил отверг, сказав: «Не хочу делать ничего противозаконного». В итоге решили на лошадях выбираться с женами в Турцию через Грузию, рассчитывая, что местные жители примут их за туристов. Это вынужденное бегство в обвинении представлено как очередной «коварный замысел террористов», которые якобы хотели пробраться в Ирак для участия в вооруженной борьбе против американских войск.

В июле 2007 г. обе семейные пары перебрались в лесной лагерь в Белорецком районе Башкортостана и начали подготовку к походу. Предстояло пройти на конях более тысячи км. Для ориентирования на местности приобрели навигатор GPS. Выход на маршрут был назначен на 5 сентября 2007 г.

Официальная версия дальнейших событий подробно изложена в объемном обвинительном заключении, включающем около 1400 страниц. Согласно этому документу, 16 сентября 2007 г. на территории Стерлитамакского района Башкортостана егеря попытались задержать беглецов, ехавших с незачехленными охотничьими ружьями, и сообщили о них в милицию. Выехавшие на задержание два сотрудника милиции и помогавший им местный житель были убиты с применением автоматического оружия, еще одно гражданское лицо получило тяжелое ранение. Вечером 21 сентября 2007 г. в ходе специальной операции с участием ОМОН Башкортостана подозреваемые были блокированы в 10 км севернее деревни Романовка Пономаревского района Оренбургской области. В ходе перестрелки снайпер ОМОН получил ранение, к месту событий были направлены 2 бронетранспортера из Тоцкого гарнизона. Около 1 час. 30 мин. 22 сентября подозреваемые сдались сотрудникам милиции.

Насколько обоснованны эти обвинения,  предстоит выяснить суду.

Родственники подсудимых узнали об их задержании примерно 22-24 сентября 2007 г. из телепрограмм «Дежурная часть» (канал «Россия») и «Чрезвычайное происшествие» (НТВ). На кадрах, продемонстрированных телевидением, они увидели следы избиений на лице и спине Венера Хазетдинова, который сильно хромал, когда его выводили из милицейской машины. Как видно из видеозаписи, двое подозреваемых, продемонстрированные по ТВ, конвоировались раздетыми до нижнего белья, а Данил Габдулхаков полностью голым. По малоубедительной версии пресс-службы УВД по Оренбургской области, подозреваемые, «предварительно раздевшись, сдались…, после от предложенной сотрудниками милиции им одежды все отказались» (www.orinfo.ru/events/news?&id=10013874&theme_id=14&page=3). По признанию журналиста газеты «Уфимский меридиан» (19.02.2008), «задержанных террористов раздевали для безопасности» и с ними «особо не церемонились».

Что значит последняя фраза, стало известно позже, когда, по словам родителей обвиняемых, выяснилось, что подозреваемых подвергли жестоким пыткам. Избиения начались сразу после задержания. Одна из обвиняемых позднее рассказала адвокату, что только по дороге в Башкортостан их избивали 4 раза (сразу после этого заявления она была помещена в карцер на 15 суток за «нарушение режима», через день ее вновь отправили в карцер на 10 дней). В конце сентября 2007 г. сотрудник республиканской прокуратуры Рустам Мухаметшин, вызвав на допрос отца Данила Габдулхакова, заявил, что лично избивал его сына и искалечил его, «отбив все внутренности».

Родителям не только не сообщили о задержании, но и на протяжении четырех месяцев отказывали в свидании и переписке. Лишь в январе 2008 г. обвиняемых, по мнению следователя Т.Исмагилова, «стало можно показывать». До сих пор, однако, они имели лишь одно свидание, когда могли меньше часа переговорить по прослушиваемому телефону.

По словам родителей Данила Габдулхакова, до марта 2008 г. ему не оказывалась необходимая медицинская помощь. У обвиняемых возникали проблемы с соблюдением предписанных религией требований в отношении пищи и одежды. Даже «Коран» на арабском языке удалось передать с трудом, поскольку администрация СИЗО первоначально соглашалась лишь на использование подследственными русского перевода.

Жесткая изоляция подследственных приводила к возникновению различных слухов в отношении условий их содержания. Местная пресса публиковала многочисленные материалы, дискредитирующие обвиняемых, например, обвиняла их в хранении героина и гашиша, якобы изъятых при задержании, хотя официально такое обвинение не выдвигалось. По словам родителей, в период следствия обвиняемые были лишены эффективной адвокатской помощи. 26 мая 2008 г. при открытии судебных слушаний в Верховном Суде Башкортостана Венер Хазетдинов заявил об отказе от имеющегося адвоката, а Данил Габдулхаков выразил намерение нанять второго защитника.

Родственники Данила Габдулхакова заявили ПЦ «Мемориал», что во время их допроса следователем в качестве свидетелей, их вынудили подписать протоколы, которые они не имели возможности прочесть, что наглядно характеризует методы ведения следствия.

Жалобы на пытки, процессуальные нарушения и частичную фабрикацию обвинений поступали в правозащитные организации и во время расследования дела об «исламском джамаате», рассматривавшегося ранее судами Татарстана.

Виталий Пономарев,
директор программы
«Фабрикация дел об исламском экстремизме в России»