Правда и ложь в деле о терроризме в Астрахани: пытки, подбросы оружия, фабрикация обвинений

29 мая 2012 года в Астраханском областном суде начались слушания по делу Мусы Ясулова, Алексея Антонова, Шамиля Багандова и Руслана Белкина-Яблукова, арестованных в ходе антитеррористических мероприятий в Астрахани в мае 2011 года. Сразу после задержания подозреваемых спецслужбы сообщили журналистам, что исламисты якобы готовили на 9 мая 2011 года террористические акты в Астрахани, которые были предотвращены в последний момент.

По версии правоохранительных органов, все подсудимые, а также застреленный при задержании 7 мая 2011 года Андрей Антонов (Умар) являлись «приверженцами радикального ислама», которые в марте 2011 года создали вооруженную группу для «нападения на сотрудников правоохранительных органов, совершения террористических актов и разбойных нападений для устрашения населения г. Астрахани, Астраханской области и расположенных рядом регионов, воздействия на органы власти и правоохранительные органы этих регионов».

35-летний уроженец Казахстана Муса Ясулов 30 сентября 2011 года был приговорен Волгоградским областным судом к 12 годам лишения свободы по обвинению в организации совместно с «Умаром» взрыва ранним утром 26 апреля 2011 года у ограды здания ГИБДД и закладке взрывного устройства вблизи Академии МВД в Волгограде.

По «астраханскому делу» все подсудимые обвиняются в бандитизме и незаконном хранении оружия, Белкин-Яблуков – также в подготовке покушения на жизнь сотрудника правоохранительных органов, а Муса Ясулов – в разбое и подготовке террористического акта.

В период следствия родственники и знакомые подсудимых неоднократно заявляли о применении пыток и сфабрикованном характере части обвинений. По их словам, подсудимые не были какой-то единой группой, некоторые из них были не знакомы между собой или не поддерживали тесных отношений. Отдельные формулировки обвинительного заключения даже при беглом прочтении вызывают сомнения. Например, утверждение, что «ваххабиты» якобы стремились добиться от органов власти «создания льготных социально-экономических условий жизни лицам, придерживающимся идей радикального ислама, и тем самым продемонстрировать превосходство этих лиц и их образа жизни над остальными членами российского общества». По-прежнему много неясного и в обстоятельствах гибели Андрея Антонова, застреленного полицейскими в ходе задержания якобы при попытке оказать вооруженное сопротивление.

Незадолго до начала процесса в Астрахани обвиняемый Муса Ясулов передал из СИЗО письмо, в котором детально описал незаконные методы ведения следствия и фабрикации обвинений. Ясулов признает свою причастность к некоторым преступлениям, одновременно описывая, как следственные органы создавали вымышленную версию якобы готовившегося в мае 2011 года в Астрахани террористического акта.

Мы публикуем письмо Ясулова с небольшими сокращениями.

«Я, Ясулов Муса Басханович, нахожусь в СИЗО-1 г. Астрахани. Я писал жалобы и обращался во многие инстанции, но безрезультатно, так как ни мои заявления, ни жалобы, даже письма жене не выпускают из СИЗО-1. Я делал заявление прессе в г. Волгограде, но они исказили мною сказанное.

Я хотел бы рассказать, что на самом деле произошло и происходит до сих пор на следствии, именно о нашем деле. Вы, наверное, слышали, что в начале мая 2011 г. в г. Астрахани была задержана группа террористов, что возле супермаркета «Лента» я был задержан при попытке теракта, с поясом «шахида». Хотя на самом деле мне подсунули рожок от автомата Калашникова с патронами.

Все началось с того, что мне позвонил мой брат по вере Умар (Антонов Андрей) и сообщил, что его разыскивали с УВД по месту прописки. Я сказал, чтобы он взял оружие, которое у него было, и приехал ко мне или «уходи в бега», на что он мне ответил: «Брат, у меня жена и сын, на кого я их оставлю», дав понять, что никуда бежать не собирается. Спустя минут 10 с его номера на мой пришел СМС: «Брат, есть деньги?» Я ответил «Да». Он попросил, чтобы я купил сапоги резиновые на два размера больше его, чтобы с обувью обувать. Я ответил: «Сейчас куплю». Уже было около 7 вечера, как раз только пришла моя жена с работы. Я собрался и пошел в супермаркет «Лента». Уже подходя ко входу супермаркета, ко мне подъехал УАЗ и оттуда выбежал СОБР с криками «лежать, завалим» и матом. Я лег и положил руки за голову. Они подбежали, поминали меня немного, надели наручники сзади, подняли на ноги, и кто-то сзади засунул что-то железное и тяжелое мне за резинку в трико. Первая мысль, которая меня посетила – что мне подкинули пистолет ТТ или «Стечкин»… У меня с собой была барсетка, там лежали ключи от квартиры, телефоны, портмоне с деньгами и документы. Вокруг меня было много народу, то есть сотрудников. Один из них поинтересовался: какой мой точный адрес, кто дома и что из оружия дома есть. Я сказал ему адрес, сказал: «Дома жена, не трогайте ее, она не при делах», и сказал, где держал винтовку «Сайга» охотничью, и что на балконе в маленькой коробке в пакете лежит граната. После этого я пролежал до часу ночи на асфальте возле «Ленты», часов шесть.

Потом меня привезли в следственный комитет, и там началось. Меня завели на первый этаж, наручники были сзади, бросили на пол на живот, раздвинули ноги и начали пинать между ног, прыгать на спине. Я аж обделался в штаны, хотя мне стыдно об этом говорить. После этого я услышал крики и плач. По голосу я узнал, что это была моя жена Аубикерова Мария Васильевна (Марьям). На нее кричали «проститутка», оскорбляли, унижали. Потом я услышал, как ее бьют. Она после этого рассказывала, что ее били по животу и почкам, отобрали платок. Потом ко мне подошел один из сотрудников – я его хорошо запомнил. Он был пьяный, как и многие из них. И сказал мне: «Слышь, говорить будешь? Или мы твою жену сейчас по кругу пустим, она - ничего, молоденькая». Я ему в ответ: «Тронешь ее – я тебе башку оторву. Если мужчина – сними наручники, и вдвоем поговорим как мужчины». Он рассмеялся и ушел.

Как меня пытали, я рассказывать не буду, думаю, нет смысла. После этого я услышал разговор двух сотрудников. Как позже я узнал, один из них был следователь по особо важным делам Следственного Комитета Сафаров Артур. Сафарову говорил второй: «Антонова завалили». Сафаров сказал: «А что, была необходимость?» А он в ответ: «Приказы не обсуждаем, видать, на всякий случай» и рассмеялся. Потом меня завели к Сафарову в кабинет. Там стоял тот пьяный сотрудник и Сафаров. Этот пьяный улыбался и сказал: «Муса, последний раз предупреждаю, если не будешь говорить – я трахну твою жену в задницу, чтобы боль чувствовала» (только сказал он это по-другому, матом). И расстегнул ширинку, и направился к выходу. Его остановил Сафаров и сказал: «Дай нам пять минут, мы пообщаемся, если откажется – делайте что хотите». Он позвал конвой, сказал, чтобы наручники перестегнули наперед, предложил присесть и воды. И начал разговор: «Муса, зачем доводить до этого, чтобы с твоей женой такие вещи делали? Умара все равно грохнули, так что рассказывай, и мы твою жену прямо сейчас отпустим». Я спросил: «О чем рассказывать?» Он ответил: «Кто ты? Откуда? Какова твоя цель приезда сюда? Что вы с Антоновым мутите тут? И чтобы ты в камеру сказал, что рожок от автомата твой. Муса, если откажешься – сам смотри. Да, кстати, еще у Антонова жена есть, ее тоже сюда подтянем» и улыбнулся. Я сказал: «Ладно, хорошо». Я знал, Умара уже нет, ему ничем не навредишь, а наши жены страдают и могут пострадать ни за что.

Я со своей женой познакомился за полтора месяца до нашего задержания, а прожил чуть больше месяца. Она понятия не имела, чем я занимаюсь и что дома хранятся такие вещи. Я сказал им, что они хотели, что типа приехал из Казахстана, чтобы найти выход к «лесным братьям»; что познакомился с Умаром, и мы вместе собирались, что рожок мой, я ему собирался отдать.

Но меня обманули, меня вместе с моей женой увезли в ИВС. Потом арестовали обоих по ст. 222 ч. 1 (незаконное хранение оружия) и увезли в СИЗО-2. После этого ко мне приезжали сотрудники ФСБ несколько раз, и я им рассказал о нашей поездке с Умаром в г. Волгоград, и рассказал правду, как и что там было: о том, что мы ездили их испугать, и что бомбу возле Академии МВД мы вообще отключили, и что мы сами удивились, почему она взорвалась. Они сказали, что ее разминировали путем самоподрыва. После этого приехали из Волгограда следователь Хованский и его начальник Рагальский. Я дал им показания, и они сказали, что через 3 дня меня повезут в г. Волгоград на следственные действия.

Потом в СИЗО-2 я узнал, что у меня, оказывается, есть подельники:

Мазиев Харун, которого я видел один раз в жизни, познакомился возле мечети, поговорили 5 минут и все, я его больше не видел и не общался, когда услышал его в автозаке – был в шоке, он сказал, что к нему приехали ночью с 7 на 8-е мая, вызвали из дома и подкинули рожок от автомата Калашникова с 24 патронами;

Антонов Алексей (в исламе – Али), брат двоюродный Умара;

Белкин-Яблуков Руслан Владимирович (в исламе – Абу Бакр), которого я знал немного, иногда общался о религии, виделся в мечети и Халял кафе, и пару раз так, возле его дома и на улице;

и Багандов Шамиль, которого я вообще не знаю и не видел.

Али и Абу Бакру также подкинули гранаты, а Шамиля взяли из-за показаний Али. Али мне сам говорил, когда мы гуляли на прогулочном дворике, он был в соседнем дворике, что в комитете ему сказали: «Если ты не скажешь то, что нам нужно против Абу Бакра и Шамиля, мы все сделаем, чтобы ты сел на пожизненный срок. Ты знаешь, что они – террористы? Выбирай: или ты пишешь, что мы тебе скажем, или ПЖ (пожизненное заключение)». Али испугался и написал под диктовку. Вот так работает Следственный Комитет Астрахани, четко фабрикуют дела.

Вернусь чуть назад. За день до поездки в г. Волгоград на следственные действия вечером меня привезли в Следственный Комитет в кабинет Сафарова, и у меня состоялся с ним разговор. Конвой и адвокат по назначению Махов были в коридоре. Сафаров начал: «Понимаешь, Муса, твоя жена бедная подавлена, запугана, мне ее так жаль, все зечки считают ее террористкой, хотят опустить ее, но руководство пока сдерживает их, представляешь, еще немного и с ней может всякое случиться, опустят, она этого не переживет и повесится». Он мне дал понять, что с ней могут сделать, что захотят, и добавил: «А у Умара жена и сын остались, представляешь, сейчас ее задержат с гранатой, что хотела Комитет в отместку за мужа взорвать, и посадят. А сына куда? В приют, где будут все говорить, что его папа и мама – террористы, будут издеваться над ним». Я знал, что они способны на такую подлость ради собственной выгоды, и спокойно сказал ему: «И что ты предлагаешь?» Он в ответ: «Понимаешь, Муса, наше руководство недовольно, что ты не нам дал явку с повинной по Волгограду. Волгоградские руководители получили в Москве звезды, а наше руководство осталось лысым. Им тоже нужно отличиться. Наше руководство предлагает тебе сделку. Ты сейчас пишешь явку с повинной, что ты и Умар пытались что-нибудь взорвать на 9 Мая, но мы вас вовремя задержали. Ты по этому делу пойдешь свидетелем. Умару уже ничем не навредишь, а мы в свою очередь через неделю максимум отпускаем твою жену. Умара жену оставляем в покое. Волгоградское дело забираем к себе, чтобы объединить, борьба регионов» и улыбнулся. Я ему: «Артур, ты ведь прекрасно знаешь, моя жена понятия не имела, чем я занимаюсь. Мы прожили с ней чуть больше месяца. А оружие, «Сайгу» и гранату я за пару дней до задержания домой принес, она понятия не имела, что дома есть оружие. А рожок от Калаша вы мне подкинули, ведь в «Ленте» есть видеокамеры, и я более чем уверен, что на записи видно, как вы мне его подкинули. И отпечатки там не мои, а тех, кто его подкинул». На что он мне ответил: «С твоей женой мы что захотим, можем сделать, и никто разбираться не будет, а в «Ленте» запись случайно стерлась, а на рожке отпечатков не будет – сам понимаешь, экспертиза наша… Так что думай, минут пять у тебя есть». Мне пришлось согласиться.

Мы стали думать и выбирать объект, при этом он выходил в соседний кабинет, как я позже узнал, к следователю Дуйналиеву. Зайдя обратно, он сказал: «Ночной клуб «Даир» - такой гадюшник, я бы сам его взорвал». Потом добавил: «Муса, еще «Лента». Нам надо связать твое задержание и видеозапись в твоем ноутбуке, где ты говорил о «Ленте», что якобы бомбить караваны дозволено». И он снова добавил: «Муса, по «Даиру» ты пойдешь как свидетель». После этого мы все написали, он позвал конвой и адвоката, и я подписал все бумаги. Но он обманул меня. Моя жена за мои вещи отсидела еще полтора месяца в СИЗО-2 и 5 месяцев проходила под подпиской о невыезде, и до сих пор ей не говорят, закрыто дело или нет, не вернули личные вещи. А на меня повесили ст. 205 ч. 2 через 30 (попытка теракта).

Когда я после этого видел Сафарова и сказал ему, что молчать не собираюсь, он рассмеялся и сказал: «Муса, кто тебя будет слушать, кто тебе поверит? Мы тебе такой пиар сделали, ты – террорист, чуть ли не второй человек после Доку Умарова, тебя весь российский народ возненавидел, ведь ты русских взрываешь». Я ему: «А в Москве если узнают?» Он мне: «Что? Москва в курсе, им выгодно, чтобы ты за теракт сел, отчитаются, что вот мы боремся с террором. Так что молчи, если на пожизненно укатить не хочешь».

Вот такая правда. Да, мы с Умаром совершили несколько разбойных нападений, при которых никого не били и не трогали. Да, мы ездили в г. Волгоград и закладывали две бомбы, одну вообще отключили и не хотели жертв. Мы не были ни террористами, ни убийцами, мы не придерживались радикального ислама. Мы были простыми муслимами. А что теперь? Следователи говорят: «Хочешь зарегистрировать брак с женой? Хочешь заключить досудебное соглашение? Дай показания, которые мы тебе скажем, против Белкина-Яблукова и Багандова». То есть оговорить их, как Али. Но я не могу их оговорить, потому что не имел с ними никаких дел. Я подаю разные ходатайства следователю, по сути, а он улыбается и кладет их в сторону.

Я более чем уверен, что суд у нас будет тоже заказной, как у троих, которые сейчас туда ездят, - Бадрудинов, Кафаров и Абдушев, которых обвиняют в нападении и убийстве сотрудников милиции. Им даже защищаться не дают, все вопросы по сути отклоняют, все ходатайства отклоняют. Тогда сразу расстреливали бы без суда, зачем этот цирк?! Я даже не знаю, дадут ли вам обнародовать мое заявление и сможете ли вы чем помочь. Я лишь одного хочу, чтобы люди знали, что на самом деле происходит в кабинетах Следственного Комитета…