Рассказывает Пятимат Хашагульгова

8 февраля 2013 года, во второй половине дня, мой дом в г. Карабулак был окружен сотрудниками силовых структур, которые были вооружены автоматическим оружием, их лица были закрыты тряпичными масками. Общая численность всех силовиков превышала 150 человек. Вся колона состояла из 4 бронированных автомобилей марки «Урал», 2 бронированных автомобилей марки «Газель», одного микроавтобуса иностранного производства (этот автомобиль заслуживает особого внимания), порядка 10 автомобилей марки «Нива», ВАЗ-2114 и «Лада-Приора». Я находилась в отделении «Сбербанка» в г. Назрань, пытаясь установить, почему моя банковская карта заблокирована, когда на мой телефон поступил звонок, и мне сообщили, что мой дом окружен, а по двору разгуливают вооруженные люди, одетые в камуфляжную форму. Я испугалась за своих малолетних детей, которые в тот момент одни находились дома. Я оставила все дела и приехала в г. Карабулак. По моему прибытии домой я беспрепятственно проследовала сквозь все кордоны силовиков, спросила, кто они и что делают в моем доме. Мой вопрос был оставлен без ответа, мне никто не представлялся, но предъявили постановление, которое состояло из нескольких листов, но мне дали прочитать только несколько фраз, о том, что якобы я, со своим деверем Якубом Хашагульговым, младшим братом моего мужа Исы, готовила план освобождения своего мужа, а в моем доме якобы, может находиться огнестрельное оружие. Из постановления я смогла прочитать и то, что подписано оно было федеральным судьей Торчиновым (РСО-А) и по ходатайству следователя ГСУ СК РФ по СКФО А.П. Авдеева, с которым я неоднократно судилась, обжалуя его не законные действия. Безусловно, указанная причина обыска была полным абсурдом. Цели своего визита назвать мне они отказались. Практически сразу после этого они потребовали пройти в дом, вероятно, их требование касалась не только меня, так как после него в моем доме оказалось не менее тридцати вооруженных человек. Они находились по несколько человек в каждой комнате, со всех сторон меня отвлекали и не давали сосредоточиться на происходящем. Я потребовала вызвать участкового уполномоченного полиции из ОМВД России по г. Карабулак, после того как он приехал я потребовала от него привести понятых в целях предотвращения противоправных действий со стороны силовиков, но следователь попросил не беспокоиться и сообщил что понятые уже здесь. Объяснив, что они привели гуляющих рядом с нашим домом прохожих, но на самом деле эти люди не проживают нигде по соседству или на соседних улицах и еще к тому же общались со следователем как давние знакомые. Более того, разговаривали они на чистом осетинском языке. Потом следователь, который говорил мне о наличии своих понятых, начал проводить обыск, но его действия сразу говорили о разыгрываемом спектакле. Они переходили из комнаты в комнату, возвращались обратно в уже обысканную комнату, смотрели одни и те же вещи по два-три раза, все это напоминало поиски подходящего места для заготовленной провокации. Они выходили на улицу, потом вновь возвращались в дом. После всего этого спектакля один из силовиков (именно он заявлял, что он старший в этом спектакле, вероятнее всего он являлся следователем, так как все время что-то писал) в очередной раз подошел к дивану и спросил у своих коллег, обыскивали ли его, на что ему один ответил что да, а другой сказал «нет», после чего он сказал, чтобы этот диван проверили более «тщательно». На этом диване стали поднимать подушки и предъявили какой-то блокнот-ежедневник синего цвета, якобы только что случайно найденный. Следователь резко схватил этот блокнот и начал кричать, что это наш блокнот. Сын сказал мне, что этого блокнота в доме не было, что он нам не принадлежит, в свою очередь, я заявила следователю, что этот блокнот нам подбросили и ранее мы его ни когда не видели. Позже мне удалось увидеть одну страницу блокнота, во время того, как его пролистывал следователь, на ней были написаны ингушские фамилии и были указаны какие-то цифры.

Во время обыска у меня были изъяты 2 сломанных и 1 рабочий телефоны, 2 нетбука и из двух стационарных компьютеров изъяли жесткие диски, унесли видеорегистратор системы уличного видеонаблюдения, на котором были зафиксированы все их противоправные действия. Во время всего этого произвола я позвонила своему адвокату и попросила прибыть его на место обыска, но его не пропустили через оцепление. Один из силовиков сказал ему, что во время работы следователей Главного следственного управления СК РФ по СКФО его не пропустят за оцепление. После этого адвокат направился в прокуратуру г. Карабулак и попросил проехать на место совершения произвола сотрудников силовых структур и на месте разобраться в происходящем, но ему предложили написать заявление и подать на рассмотрение в прокуратуру. Он написал заявление о чинимом в моем доме произволе, но работник прокуратуры отказался расписаться в получении заявления, ссылаясь на то, что после 18:00 часов канцелярия закрыта. На его просьбу позвать дежурного прокурора, ему сообщили, что такого нет, по той же причине.

В самом начале всех действий в моем доме я позвонила секретарю Совета безопасности РИ А. Котиеву и описала ему происходящее в моем доме, на что он спросил, присутствует ли на месте участковый уполномоченный, я ответила утвердительно, но разъяснила ему, что от участкового здесь вообще ничего не зависит. На мои вопросы и просьбы он ответил мне: «Поднимай народ с вилами против силовиков».

После обыска силовики потребовали расписаться в протоколе, но отказались дать мне с ним ознакомиться и оставить мне его копию, после чего они собрались и уехали. Своими действиями они напугали моих малолетних детей, которые после того, как силовики уехали, еще долго не могли ничего говорить.

Все доводы следователя о якобы имеющемся плане освобождения моего мужа — это бред. Начиная с момента похищения моего супруга и по сегодняшний день я действительно добиваюсь правовыми методами справедливости и освобождения моего незаконно задержанного мужа. Все мои действия основаны на законе, я действительно нанимала адвокатов, обращалась во все органы власти и правозащитные организации, я посещала своего мужа в СИЗО и передавала продуктовые и вещевые передачи, я возмущалась когда моего мужа пытали, и обо всем об этом я сообщала в СМИ. Судите сами, все мои действия абсолютно прозрачны и законы. Я делала все, что разрешает закон, и за последнее время очень часто мне приходилось посещать Владикавказ, но Якуб ни когда не был в Северной Осетии. Следуя логике следователей, я воплощение Джеймса Бонда и Бетмена, с задатками человека невидимки, способная освободить мужа, проведя военную операцию по его освобождению из Следственного изолятора в Северной Осетии.

Оценивая все действия силовиков сейчас я могу говорить четко о том, что весь спектакль —ничто иное, как спланированная акция, конечной целью которой является фальсификация уголовного дела против меня и семьи моего мужа, а также попытка изолировать меня от связи с внешним миром, а главное — от средств массовой информации. С момента ареста моего мужа против него не было найдено ни одной улики или фактов, подтверждающих причастность к какому-либо преступлению, все, на чем основывается следствие, — это показания нескольких задержанных, которые оговорили моего мужа под пытками.