Карамахи: и пошел брат на брата

В 37-м номере "Новой газеты" был опубликован записанный Александром Горшковым рассказ офицера, участвовавшего в "зачистке" села Карамахи в Дагестане. Считаем своим долгом отозваться на эту публикацию.

Дело в том, что в сентябре наша группа представителей общества "Мемориал" посещала зону вооруженных действий в Дагестане. В ходе поездки, в числе прочего, мы опрашивали беженцев из сел Кадарской зоны, дважды побывали в селе Карамахи, ознакомились с представленными дагестанскими властями материалами по событиям в этом районе. Наши встречи и беседы с жителями сел отнюдь не носили характера "организованных" властями. Конечно, среди наших собеседников встречались и люди, излагавшие исключительно "официальную истину". Но большинство были обычными людьми, попавшими в тяжелые обстоятельства и искренне рассказывающими нам о трагических событиях в своих селах. Полученная нами информация сложилась в картину, которая в чем-то совпадает с описанным в статье, а в чем-то разительно расходится.

Первое существенное отличие состоит в том, что жители села Карамахи в статье А.Горшкова описаны как единая масса, противостоящая федеральным силам. Мы увидели другое.

Второе - военная операция в селах Кадарской зоны, при всех ее ужасах, все же отличалась в лучшую сторону от многих "зачисток" чеченских сел, которые мы наблюдали во время войны 1994-96гг.

К группе мужчин в гражданской одежде, сидящих на площади у полуразрушенного здания бывшего отделения милиции, подошел человек и стал взволнованно говорить о чем-то. Хмурые люди встали, взяли автоматы и быстро пошли с площади вверх по улице. Там, на поросших лесом склонах гор, окружающих село, все еще скрываются некоторые из тех, кого называют ваххабитами; одного только что видели возле пещер. Теперь ополченцы шли, чтобы захватить или убить своего односельчанина. Вскоре сверху раздались автоматные очереди.

Эту сцену мы наблюдали 20 сентября в селе Карамахи. Первый раз один из нас побывал там, когда еще шла "зачистка", второй раз мы приехали в село, когда его часть была уже "зачищена" и контролировалась ополченцами из местных.

При подъезде к селу на обочине шоссе стояла длинная колонна грузовиков, трейлеров, легковушек. Вдоль нее кучками ходили чем-то очень недовольные мужчины - это жители Карамахи и Чабанмахи, покинувшие свои села, ждали разрешения вернуться к их разрушенным домам. Затем - милицейский пост, серпантин, извилистая дорога в ущелье, несколько сожженных БТР на обочине, и, наконец, открывается вид на село Карамахи. Здесь, у въезда, стоит отряд дагестанской милиции. Военные постепенно уходят из Кадарской зоны, передавая контроль над селами дагестанскому МВД. Здесь же снуют и местные жители - те, кому правдами и неправдами удалось преодолеть кордоны на дорогах и попасть в село. Узнав, что один из нас -депутат Государственной Думы, они сразу же начали жаловаться - мол, сейчас, когда бои закончились, а большинство жителей назад еще не пустили, идет разграбление оставшихся домов и даже развалин. Милиционеры - и приезжие, и свои, дагестанские, - тянут из домов все, что уцелело.

В Карамахи милиционеров почти не было - опасаясь засевших на склонах окрестных гор снайперов, они стараются не разгуливать по сельским улицам. Ополченческие отряды из окрестных аварских сел (в Кадарской зоне живут, в основном, даргинцы) ни в Карамахи, ни в Чабанмахи допущены не были. Для поддержания порядка в Карамахи разрешили вернуться части бежавших в начале боев местных жителей, которым МВД раздало карабины. Однако многие из ополченцев были вооружены автоматами; мы не стали спрашивать откуда они их взяли. Реакцию этих ополченцев на известие об обнаруженном где-то неподалеку их односельчанине-ваххабите мы и наблюдали.

Село Карамахи страшно разрушено - неповрежденных домов почти нет, большая часть построек превращена в развалины. Вместе с тем, видно, что это было крепкое, зажиточное и работящее село. Оно широко раскинулось в небольшой горной долине. Добротные просторные дома окружали большие усадьбы. Виден и источник достатка - в селе, и вокруг него вся поддающаяся обработке земля занята, в основном, огородами. Выращенные капусту, картофель, другие овощи сельчане сами возили продавать не только в Дагестан, но и далеко за его пределы. Для этого во многих семьях имелся собственный грузовой трейлер, который, кроме того, позволял иметь еще и дополнительный доход за счет дальних перевозок.

Улицы села асфальтированы, проведены газ и вода. Большая часть домов обогревалось зимой газовым паровым отоплением. Теперь трубы газопровода порваны и искорежены взрывной волной, изрешечены осколками.

"Откуда такое богатство? Не иначе как от ваххабитов!" - именно это утверждалось во многих газетных и журнальных статьях. Это они, ваххабиты (в зависимости от симпатий автора, то ли стремясь коварно подкупить сельчан, то ли, наоборот, заботясь об их благополучии) давали деньги на покупку трейлеров, газифицировали и асфальтировали село. Подобные утверждения вызвали крайнее недоумение жителей Карамахи и Чабанмахи, с которыми мы беседовали. Грузовики, в том числе и трейлеры, они приобретали и до появления в их селах ваххабитов, и при них - но на свои, собственным тяжким и долгим трудом заработанные деньги.

Что же касается благоустройства села, то здесь сложнее. Насколько мы можем судить, появление в селе стремящейся к власти религиозной фундаменталистской общины имело к этому косвенное отношение. Асфальтирование улиц, газификацию, улучшение водоснабжения карамахинцы связывают с именем главы администрации сел Карамахи и Чабанмахи Ахмедом Атаевым. Во всяком случае, именно при нем была осуществлена значительная часть этих работ. Очевидно, что он был ставленником махачкалинских властей и пытался противостоять тем, кого (правильно или нет - не будем вдаваться в дискуссию по этому поводу) называют ваххабитами. Исходя из классической конфликтологической схемы, в подобных случаях в целях уменьшения базы поддержки оппозиционных группировок властям рекомендуется обратить внимание на социальную сферу - что и было сделано. Администрации Карамахи выделили деньги на благоустройство, но это не помогло. 21 июня 1996 года ехавший в машине Атаев был убит из засады. Найти убийц не удалось. Были арестованы несколько членов ваххабитской общины, которые затем были оправданы Верховным Судом Дагестана за отсутствием доказательств.

Теперь прежняя зажиточность осталась в прошлом. Ясно, что на восстановление села уйдут долгие годы, а зима вот-вот начнется. Именно за это карамахинцы и чабанмахинцы, с которыми мы говорили, предъявляли жесткий счет своим односельчанам-ваххабитам: "Мы же им говорили, чтобы они хотя бы умерили свою непримиримость к властям. Предупреждали, что для села это добром не кончится. Так нет, они нас слушать не хотели, затеяли вооруженное противостояние. Любой ценой хотели утвердить свою "правильную власть". А теперь сел нет. Из-за них.".

Есть и другие претензии - прежде всего навязывание большинству, своего представления о том, как надо жить - нередко с применением силы.

"Почему, если я хочу отмечать свадьбу, я не могу это делать так, как это было всегда у нас принято? Почему они нам запрещали отмечать праздники, например, Новый год, первое мая, восьмое марта?".

Ваххабизм - течение в исламе, стремящееся к очищению его от многовековых наслоений и деформаций, не признает разделения светской и духовной власти. В тех районах Дагестана, где ваххабизм развивался уже много лет (например, в Цумадинском), было еще возможно мирное сосуществование традиционной и ваххабитской общин, их диалог и даже примирение. Но в Карамахи ваххабиты пришли извне и совсем недавно, как закрытая и агрессивная секта. Они сначала исподволь, а потом - все более решительно стали брать власть в селе в свои руки, в конце концов - изгнали милицию, и начали устраивать праведную жизнь по своему разумению. Сопротивлялось нововведениям лишь активное меньшинство карамахинцев. Большинство же сельчан, привыкших подчиняться любым причудам советской власти, сначала воспринимали "реформы" как несущественные, но в конце концов неожиданно для себя проснулись в условиях шариатского правления, где практически все соблюдавшиеся ими обычаи (а не только первое мая и восьмое марта) оказались вне закона.

Отдельная тема - деятельность шариатского суда. Этот суд, состоявший из жителей Карамахи и Чабанмахи, ввел в практику широкое применение по отношению к своим односельчанам телесных наказаний. Обычный приговор - 40 ударов палками. Список проступков, за которые могло последовать подобное наказание, был достаточно велик. Чаще всего - пьянство или нарушение общественного порядка. Но могло быть и другое "преступление". Например, в июне этого года палками был наказан житель Карамахи, посмевший участвовать в организованном администрацией Махачкалы мероприятии, направленном против ваххабизма. Впрочем, суд наказывал и за тяжкие преступления. За время правления ваххабитов в Карамахи было одно убийство, причем совершил его член ваххабитской общины. В бытовой ссоре он застрелил из автомата своего соседа. Шариатский суд приговорил убийцу к выплате штрафа и изгнанию из села. Говорят, что осужденный уехал в Чечню. По мнению всех наших собеседников, суд был пристрастен, в результате чего вынес слишком мягкий приговор.

"Почему это свое недовольство карамахинцы высказывают только сейчас?" - спрашивали мы. "А с чего вы это взяли? Мы протестовали, некоторые из нас даже демонстрацию в Махачкале устраивали. Требовали от властей навести порядок в наших селах. Но нас не слушали. Тогда власти было не выгодно связываться с ваххабитами. А журналистов, приезжающих в наши села, они окружали особым вниманием и не давали им с нами даже поговорить" - примерно таковы были ответы.

Сама община ваххабитов была закрыта для внешнего мира, в частности, для большинства населения сел. Теперь сельчане никак не могли повлиять на сношения новой ваххабитской власти с районным, дагестанским и иным руководством - и не имели никакой информации об этих связях.

Вообще, главной неожиданностью для нас оказался трагический раскол среди жителей села. Мало того, что практически все, с кем мы беседовали и в селе, и за его пределами, с разной степенью неодобрения высказывались о своих земляках-ваххабитах. В конце концов, этого и стоило ожидать в условиях поражения фундаменталистов. Но многие прямо и без осуждения рассказывали о случаях, когда жители села указывали на ваххбитов федералам. Один наш собеседник признался в, что сам указал сотрудникам МВД на своего дядю.

Именно так при бегстве жителей из сел осуществлялась фильтрация. В Кадарской зоне задержание подозреваемых в причастности к "ваххабитским" отрядам не приняло неизбирательный (а потому и массовый) характер, как это бывало в ходе "зачисток" во время прошлой войны в Чечне. Беженцы рассказывали нам о том, что проверяя всех мужчин на дорогах, ведущих из Карамахи и Чабанмахи, милиционеры сверяли их документы с какими-то списками, а при отсутствии документов показывали кому-то невидимому, сидящему внутри бронетранспортера, у смотровых щелей, или за темным стеклом машины. В результате количество задержанных было невелико - на середину сентября их было около 80 человек, включая и тех, кого доставили непосредственно из сел.

Когда начался штурм Карамахи и Чабанмахи, абсолютное большинство из проживающих в них пяти тысяч жителей смогло их покинуть. Возможно утверждение офицера, на чей рассказ ссылается А.Горшков, о том, что "до боев оттуда вышли не более пятисот мирных жителей" соответствует действительности. Но вот уже следующее -"Большинство понимало, что им некуда идти, и предпочло уйти в горы или погибнуть, защищая свои дома" - явно далеко от реальности. Действительно, жители сел не были предупреждены о предстоящем начале войсковой операции - ни сельской ваххабитской верхушкой, активно готовящейся к обороне, ни республиканскими, ни федеральными властями. О начале операции ранним утром 28 августа их известил залп "Града", ударивший по полю в окрестностях села Кадар, и автоматные очереди, которыми были встречены входящие в село внутренние войска. Вслед за этим в течение утра и первой половины дня начался массовый исход жителей. Выезду жителей никто - ни обороняющиеся, ни нападающие - не препятствовали. Это утверждали все наши собеседники. Большинство выезжало по шоссе на собственных машинах. Ни по селу, ни по шоссе в течение первого дня боев не била артиллерия и авиация. "Если бы мы знали, что артиллерия не будет бить целый день, мы бы взяли хоть что-нибудь из имущества, скот погрузили в грузовики. А так все оставили. Теперь даже одеть на зиму нечего." - вот главная и, безусловно, справедливая претензия большинства беженцев к федералам. В селе остались, помимо "ваххабитских" семей, спрятавшихся в укрытиях, лишь немногие.

Так, например, родители нашего шофера (который жил в Махачкале, но был родом из Карамахи), пожилые люди, не захотели на старости лет покидать свой дом: они не могли поверить, что бои будут столь длительны и жестоки. Во время первого посещения села водитель не смог ничего узнать об их судьбе. Но уже ко времени нашей второй поездки в село он сиял от радости: родители живы! Дом их был разрушен, его матери рухнувшая стена поломала ребра, но они пережили обстрелы, "зачистку", и теперь находились в Махачкале.

Семьям ваххабитов пришлось тяжелее. Среди женщин и детей были погибшие. Только ли от обстрелов - мы не знаем. Но знаем о том, что по крайней мере, часть из них выжила. Тому, как выходила одна из групп этих семей, есть множество свидетелей.

В один из дней, когда "зачистка" сел подходила к концу, через Карамахи проследовала жуткая процессия. Впереди БТРа, на котором солдаты везли тело своего погибшего товарища, гнали группу из нескольких десятков женщин и детей. По словам очевидцев, они явно находились в шоке - на лицах у них не отражалось ровным счетом ни каких эмоций. Позади бронетранспортера волочились по земле привязанные к нему тросами за ноги три мужских трупа. В этот день солдаты обнаружили одно из укрытий, в котором скрывались четверо боевиков и семьи участников обороны села. Солдаты выпустили женщин и детей. В завязавшейся затем перестрелке были убиты один российский солдат и трое боевиков. Женщин и детей отконвоировали для допроса, на следующий день их отпустили. Мы пытались поговорить с этими женщинами в Махачкале, но они, к сожалению, от встречи уклонились.

Так что мнение, будто при зачистке уничтожалось все живое, далеко от действительности. Хотя жестокие расправы, подобные той, которая описана в статье А.Горшкова, безусловно были. И, вероятно, таких случаев было немало. Во всяком случае, мы зафиксировали один случай пыток и последующего убийства.

Местный ополченец подвел нас к бетонному столбу на площади. На столбе виднелись кровавые потеки, рядом на земле - большая лужа засохшей крови. По словам ополченца, подтвержденным позже другими жителями села, за два дня до нашего приезда солдаты внутренних войск захватили в одном из домов спящего человека, у которого они нашли гранату. Кто-то из карамахинцев, находившихся в селе, опознал в нем члена местной ваххабитской общины. Солдаты передали задержанного принимавшим участие в "зачистке" сотрудникам махачкалинского ОМОНа. ОМОНовцы сразу приступили к допросу - их интересовало, где прячутся боевики. Задержанный то ли не знал, то ли не пожелал отвечать. Его привязали к столбу, прострелили вначале одну, а затем другую ногу, резали ухо, в конце концов убили. Ополченцы, при всей своей нелюбви к ваххабитам, были потрясены расправой - бессудной, жестокой, прилюдной.

Вообще, ополченцы-карамахинцы крайне неодобрительно относились к различным спецотрядам МВД - ОМОНам, СОБРам, спецназам. При этом они всегда уточняли, что подобное отношение не распространяется на военнослужащих МО и внутренних войск МВД. Вот еще один пример "художеств" таких спецотрядов. Нам рассказали о поджогах домов, произошедших накануше нашего приезда - не только рассказали, но и показали еще дымящиеся пожарища.

По словам карамахинцев, в село зашел отряд какого-то спецназа. Ополченцев зачем-то заставили снова заняться "зачисткой" одной из улиц, на которой еще оставались целые или только частично поврежденные дома. Потом им приказали покинуть этот район села, и туда вошли спецназовцы. "И вдруг мы видим, как поднимается дым от одного дома, потом загорелся другой, третий. Причем дома не ваххабитов. Подожгли дом нашего ополченца. Ну грабят, зачем же поджигать после этого!?" Заодно сожгли и чудом сохранившееся ваххабитское медресе, а в нем намеревались поселиться на зиму несколько семей, оставшихся без крова.

Таков печальный итог "наведения конституционного порядка" в селах Карамахи и Чабанмахи.

Нужно ли было применять там военную силу? Мы полагаем, что государство не только может, но и обязано в определенных случаях использовать силу для защиты прав и свобод своих граждан. Но почему-то сила у нас сплошь и рядом применяется тогда, когда уже поздно пускать в ход что-либо, кроме бомб и снарядов, и вместо полицейской операции проводится войсковая. И в данном случае государство не выполнило свою обязанность - пресечь противоправную деятельность группировки, навязывающей свою волю другим гражданам. Государственные органы - и федеральные, и дагестанские - предпочитали длительное время "не замечать" того, что происходило в Кадарской зоне. А потом понадобились танки, самолеты, спецназ и "зачистки".

Сергей Ковалев
Олег Орлов
Александр Черкасов